Деньги становились элементом и мерилом социального устройства общества. По деньгам встречали и провожали. Известный юрист и общественный деятель А. Ф. Кони вспоминает анекдот о продавцах ситников и калачей в галереях Гостиного двора. На укоризненное недовольство по поводу найденной в начинке тряпки торговцы качали головами: «А тебе за три копейки с бархатом, что ли?»
Репутация Петербурга как города, где можно славно повеселиться, распространялась по всей России. В 1916 году справочная книга «Весь Петроград» сообщала названия, адреса и фамилии владельцев более полутора тысяч трактиров. Было чем вскружить головы заезжим провинциалам. В Ярославской губернии распевали частушки:
В деревнях, раскинувшихся по берегам Пинеги в Архангельской губернии, озорные частушки о жизни в столичном городе Петербурге с малолетства распевали даже дети:
А в Тверской, Новгородской, Ярославской и многих других губерниях оставались недолюбленные и недоцелованные молодухи, которым ничего не оставалось, как хорохориться да распевать невеселые частушки:
Особым отношением к деньгам отличались рачительные и бережливые петербургские немцы, селившиеся, как правило, национальными колониями, или слободами, в окрестностях столицы. Одна такая немецкая слобода находилась на Выборгской стороне, вблизи Лесного проспекта. По местному сентиментальному преданию, в ней жили две семьи, дети которых — молодой ремесленник Карл и дочь булочника красавица Эмилия — полюбили друг друга. Однако их родители год за годом не давали бедным влюбленным согласия на брак. «Подождем, пока Карл будет зарабатывать достаточно, чтобы начать откладывать зайн кляйнес шатц (свои маленькие сбережения)», — говорили они. И дети покорно ждали своего счастья.
Через десять лет Карл стал зарабатывать вполне достаточно и уже отложил некоторое «шатц». Но родителям этого показалось мало, и они опять сказали: «Найн!» Прошло еще двадцать лет. И снова дети услышали категоричное: «Найн!» И тогда пятидесятилетние Карльхен и Эмилия посмотрели друг на друга, взялись за руки, пошли на Круглый пруд и бросились в него. И когда наутро их тела вытащили баграми, они все еще держали друг друга за руки. И тогда «господин пастор» и «господин учитель» посоветовали прихожанам назвать их именами улицу, чтобы отметить «удивительную любовь и не менее дивное послушание родителям».
Улица Карла и Эмилии просуществовала до 1952 года. В тот год ее переименовали в Тосненскую. Затем и она исчезла с топографической карты Петербурга. В 1975 году Тосненская улица растворилась в застройке проспектов Раевского и Тихорецкого. Впрочем, могила влюбленных Карла и Эмилии была долгое время хорошо известна жителям Лесного — простой металлический крест в ограде, вблизи Политехнического института. Говорят, что она всегда была украшена свежими букетиками цветов.
В 2007 году в сквере дома № 22 по улице Бутлерова был установлен памятник легендарным влюбленным. Автор монумента — выпускник Академии художеств скульптор Матвей Вайман. Однако простоял памятник недолго. В 2015 году его демонтировали. Будто бы по требованию православной общественности, утверждавшей, что памятник самоубийцам оскорбляет чувства верующих. А жаль. Это был первый памятник влюбленным в истории Петербурга.