Выдающийся итальянский театральный живописец Пьетро Гонзаго, основатель и ярчайший представитель так называемой ландшафтной архитектуры, приехал в Петербург в 1792 году. До сих пор поражают воображение его так называемые «обманные картины», рассказы о которых как о блестяще исполненных фокусах в Петербурге передавались из уст в уста. Говорили, что на стенах Розового павильона в Павловском парке он ухитрился так изобразить стекло оранжереи, за которыми виднелись фруктовые деревья, что возникала полная иллюзия реальности. Существует предание о том, как некая «бедная собачка расквасила себе морду, пытаясь вбежать в несуществующее пространство фресок Гонзаго».
Гонзаго умер в Петербурге от холеры в возрасте 80 лет во время эпидемии этой страшной болезни. Похоронен на Волковом кладбище. В Италии заслуги Гонзаго признали поздно, уже после смерти художника. Но и на родине его предков до сих пор его называют «русским художником».
Гонзаго приехал в Петербург по приглашению своего соотечественника, к тому времени более десяти лет уже работавшего в России архитектора Джакомо Кваренги. Кваренги был блестящим представителем архитектурного стиля, в значительной степени благодаря которому Петербург приобрел репутацию классического города.
Итальянцем по происхождению был видный художник, страстный адепт, последователь и приверженец классической школы живописи, автор знаменитого живописного полотна «Медный змий» Федор Антонович Бруни. Бруни окончил Петербургскую академию художеств, а с 1855 года стал ее ректором.
Рождение будущего художника окутано романтической тайной. Согласно некоторым источникам, Бруни родился 10 июня 1799 года в Милане, хотя Энциклопедия Брокгауза и Эфрона авторитетно сообщает, что это событие произошло в Москве, причем в 1800 году. Между тем известно, что отцом художника был итальянец швейцарского происхождения, который занимался реставрацией картин и росписью живописных плафонов. В свое время в поисках заработка он переселился из Италии в Россию. Некоторое время был преподавателем рисования в Царскосельском лицее.
На этом туманном фоне в Петербурге жила странная легенда о том, что будущего художника нашел во время своего известного перехода через Альпы А. В. Суворов. Будто бы он обнаружил в горах замерзающего мальчика, обогрел его, приютил, а затем привез в Петербург. Якобы это и был будущий живописец.
С тех пор прошло более двух столетий. В современной России живет и успешно работает шестнадцатый по счету художник из рода Бруни. Он утверждает, что в жилах всех Бруни «течет не кровь, а акварель».
Говоря об архитекторах, нельзя не сказать о Чарлзе Камероне, которого подарила нам далекая Шотландия. Камерон считается родоначальником русского классицизма. Свои основные архитектурные проекты он реализовал в парках Царского Села и Павловска. Благородное происхождение Камерона овеяно легендами.
Камерон прибыл в Петербург в 1779 году по приглашению Екатерины II. Он встречается с императрицей, после чего в Петербурге начинает бытовать романтическая биография архитектора, как оказалось впоследствии, выдуманная им самим. В разговоре с Екатериной он представился «племянником мисс Дженни», дочери знаменитого в Европе сэра Эвена Камерона, предводителя шотландцев, боровшихся в 1740-х годах за возведение на английский трон Стюартов. Этого Камерона в России знали. Мемуары его дочери, кстати, оказавшиеся впоследствии умелой подделкой, были переведены на многие языки мира, в том числе и на русский. Слава об этой женщине дошла до Петербурга и в течение долгого времени озаряла биографию архитектора.
Только из документов, обнаруженных в последнее время, выяснилось, что архитектор Камерон не имел к «мисс Дженни» никакого отношения. На самом деле Камерон был членом гильдии плотников, которую возглавлял его отец Вальтер Камерон. Затем Чарлз Камерон приобрел профессию гравера и только потом стал исследователем античных терм. Зачем было ему, известному ученому, но всего лишь однофамильцу мятежного шотландского аристократа, присваивать чужую биографию, так и осталось неизвестным.