— Могу себе представить, — отозвалась Делорм. Раули был похож на человека, который наслаждается жизнью: печет маффины и играет на гитаре в окружении разбросанных книжек и игрушек. — Вы многих знаете на этой пристани?
— Ну, знаю Джеффа Куигли, управляющего.
— А еще кого-нибудь?
Раули пожал плечами:
— В общем-то нет, я же там не зависаю надолго. Не хожу в бар после полета, не то что большинство других ребят. Ничего такого. Если вдуматься, это местечко — что-то вроде клуба. Но не такого, где я хотел бы состоять: все эти парни думают, что хорошо провести время — значит взять ящик пива и выйти на озеро, чтобы напиться вусмерть. В двадцать лет меня это не радовало, а уж в сорок, черт возьми, это меня тем более не увлекает. И потом, у меня жена и ребенок. Не знаю, откуда у этих ребят берется свободное время.
— Расскажите мне о них. Мне нужно узнать больше о тех, кто отдыхает на пристани.
— Зачем? Что вы такое расследуете?
— Насильственные действия, — ответила Делорм.
— Ух ты. Ну, знаете, когда я говорил о посиделках с пивом, я совсем не имел в виду, что кто-то из этих людей способен на насилие.
— Нет, конечно нет. Свидетели — вот кого я ищу. Вы можете мне хоть что-нибудь сказать?
— Единственный, кого я очень хорошо знаю, — это Оуэн Гленн.
Делорм занесла это имя в записную книжку. Оно уже попадалось ей, когда она просматривала документы на пристани, но он не арендовал ни одно из мест, которые ее интересовали.
— Оуэн — мой собрат-летчик. У него маленький «пайпер», он его поднимает примерно раз в месяц. Я часто сталкиваюсь с Оуэном, особенно летом. Но мы не приятели, ничего такого. Он гораздо больший консерватор, чем я. Пару раз, когда у нас заходила речь о политике, я вынужден был вежливо откланяться, понимаете, о чем я? Он из тех, кто считает, что Майк Харрис[26] недостаточно далеко зашел с урезанием бюджетных расходов, из тех, кто жаждет, чтобы наши были в Ираке.
— Значит, ему не принадлежит ни одна из этих прогулочных яхт, которые там постоянно можно увидеть?
— Нет, у него только маленький «скиф», как и у меня.
— Вы знакомы с кем-нибудь из владельцев этих яхт?
— Мы просто здороваемся.
— Вот как? Но вы же проходите как раз мимо них по пути к своему самолету, разве нет?
— «Скифы» стоят там, у северной стороны пристани. Под самым причалом. Я сразу подгребаю к самолету, так что мне как-то не с руки беседовать с моими соседями, если уж вам хочется так их называть.
— Вы знаете кого-нибудь из них по имени?
— Конечно. Есть там такой Мэтт Мортон. У него прогулочная. Мы с Мэттом знакомы со школы, хотя не сказал бы, что мы друзья. Он был такой весь из себя спортсмен, а я скорее… чудик, скажем так.
— Творческая натура, — предложила формулировку Делорм.
— Творческая натура! — усмехнулся Раули. — Точно. Это про меня. Осталось найти вид творчества, где я могу преуспеть.
— Вы очень неплохо исполняли репертуар «Битлз», насколько я могу судить. Вы профессиональный гитарист?
— Просто хобби. Играю в группе, которая перепевает битловские вещи. «Сержант Штеккер», не слыхали? Обычно мы играем на свадьбах и бар-мицвах.
— А где у мистера Мортона место на пристани? — Делорм знала ответ, но детективы рано постигают, как важно получать подтверждение фактов, особенно когда сама собой представляется такая возможность.
— Мэттова посудина швартуется в конце третьего номера, по северной стороне.
— Относительно вас это где?
— Почти максимально близко. Иногда я к нему в каюту могу заглянуть. Хотя мне этого как-то не хочется делать.
— Почему? Вы замечали там что-нибудь, что вас бы обеспокоило?
— У Мэтта на яхте? Сроду там ничего такого не видел.
— Как бы вы описали мистера Мортона?
— Мэтта? Ну не знаю. Такой середнячок во всем. В старших классах играл в футбол. Волосы каштановые, сейчас седеют — как и у всех нас. Ну, не то чтоб мне особенно было о чем горевать. — Он усмехнулся и потер ладонью лысину, удивительно ловко не попав по мучнистому следу.
— Дети у него есть?
— По-моему, мальчик и девочка. Не помню, как их зовут.
— А место напротив мистера Мортона?
— На южной стороне? Я их не знаю. Хотя у них здоровенная посудина.
Из слов Джеффа Куигли и конторских документов явствовало, что место арендует некто Андре Ферье. Арендная плата всегда поступала вовремя, но на пристани он практически никогда не появлялся.
Делорм записала информацию, потом захлопнула блокнот.
— Как я уже говорила, мистер Раули, на данном этапе я просто разыскиваю свидетелей. Вы мне очень помогли.
Она дала ему свою визитку. По пути к выходу она попыталась краем глаза заглянуть в другие комнаты, но ни стены, ни какие-то предметы, ни мебель, — ничто в них не было похоже на интерьеры, снятые на тех фотографиях.
— Если еще что-нибудь надумаю, позвоню вам, — пообещал Раули. — Но, черт возьми, я совершенно уверен, что никогда не встречал там никого, кто был бы способен на какое-то насилие.
— Может быть, вы удивитесь, — заметила Делорм, — но я постоянно поражаюсь тому, какие люди оказываются на это способны.
18
Фредерик Белл покончил со своим куском земляничного слоеного торта и подобрал вилкой последние комочки взбитых сливок.
— Ты уверена, что он низкокалорийный? — поинтересовался он у своей жены Дороти, наводившей порядок в холодильнике.
— Я его принесла из «Здорового сердца», — сообщила она. Ее голос слегка приглушала дверца холодильника. — Он не повышенной калорийности.
— Это если съешь одну порцию. А если ты вдруг поймешь, что тебе страстно хочется вторую?
— Вторую нельзя. — Дороти была уверена, что обладает неисчерпаемыми запасами здравого смысла. Эта кладовая верой и правдой служила ей все те годы, пока она работала медсестрой, и столь же исправно служила ей, когда она стала женой психиатра. — Если ты возьмешь еще одну порцию, ты просто дискредитируешь саму цель — снижение потребления калорий.
— Я посвятил жизнь упусканию главного и дискредитации целей. Не понимаю, зачем мне в данном случае делать исключение.
Белл проглотил остатки чая. Чай был холодный, но температура этого напитка была для него не принципиальна. Чай хорош во всех видах. Некоторые британские привычки очень живучи.
— Я нашла совершенно очаровательный коттеджик возле Ноттингема, — сообщила Дороти. — Положила фотографию тебе на стол. Думаю, вряд ли ты на нее посмотрел.
— Увы. Я снова тебя разочаровал.
— Фредерик, неужели так трудно просто посмотреть на фотографию?
— Не знаю. Видимо, мне претит сама идея поселиться в Англии, выйдя на пенсию.
— Мы же это обсуждали. И вроде бы согласились, что мы оба будем счастливее всего именно там. Замечательный домик, недалеко от реки Трент. Ты всегда говорил, что хочешь жить у воды, когда уйдешь на покой.
— Героические личности никогда не уходят на покой. Это не в нашей натуре.
— Но когда-нибудь тебе придется, а я не хочу, чтобы ты слонялся по дому в эти бесконечные канадские зимы.
— Англия чертовски дорогая. И курс фунта заоблачно высокий.
— Недавно он сильно снизился. Мы можем себе позволить этот домик, и он такой милый.
Насколько было известно Беллу, это был единственный вопрос, в котором здравый смысл изменял Дороти. Здесь, в Канаде, у них был огромный дом, почти особняк. Но в Англии даже скромные домишки стоят почти полмиллиона фунтов. У Дороти явно преувеличенные представления о заработках здешних психиатров. Они же не в Штатах живут. Ну ладно, ей просто нравится разглядывать всякие коттеджики и садики, ничего страшного, пусть помечтает.
Белл поставил на разделочный стол свою тарелку и чашку, после чего ущипнул супругу за мягкое место пониже спины.
Дороти повернулась и слегка шлепнула его по запястью.
— Не начинай сейчас. Середина дня.
— Я вовсе и не думал. Через пять минут ко мне явится пациент. Я должен накопить в себе побольше gravitas.[27]
26
Харрис Майк — премьер-министр провинции Онтарио (1995–2002). Снижал налоги, одновременно резко сокращая расходы на многие правительственные программы.