Советские историки В. М. Панеях и Н. И. Сергеева писали: «Эти действия повстанцев были направлены именно против заводов, а не их населения, которое не истреблялось, а в большинстве случаев выводилось в ближайшие крепости и селения. Кроме того, на первых порах заводы чаще всего сжигались при содействии или, во всяком случае, согласии их жителей даже тогда, когда исполнителями указов Пугачева являлись башкиры». Правда, из дальнейших замечаний следует, что действия пугачевцев, в частности башкир, вызывали недовольство заводского населения: «…сожжение заводов на Южном Урале встретило сопротивление не только со стороны их администрации, но и крепостных крестьян и заводских работников, для которых работа на заводе являлась единственным средством существования». Иногда желание примирить факты с идеологическими установками приводит к неожиданным выводам: вышеназванные историки пишут, что после сожжения башкирами Вознесенского завода «заводским людям была предоставлена свобода передвижения. Часть их была увезена в башкирские селения, часть ушла в Уфу, а часть осталась в башкирском отряде»[651]. При этом непонятно, о какой свободе передвижения людей, увезенных в башкирские селения, может идти речь.
Сохранилось немало свидетельств, из которых становится понятно, почему заводские крестьяне порой оказывали сопротивление восставшим. Башкиры не ограничивались грабежом и роспуском крестьян. Мужчин они зачастую убивали, а женщин насиловали. Весьма нелегко приходилось и тем, кого угоняли в «башкирские кочевья». Там они выполняли «тягчайшие, несносные человечеству работы» и подвергались различным «мучениям». Отнюдь не все пленные крестьяне вынесли-подобные мучения. Те же, кто впоследствии был освобожден из плена правительственными военными командами, представляли собой печальное зрелище: люди, «от голоду весьма истощенные», ничего не имели «к покрытию наготы тела». Нелишне будет добавить, что в плен к башкирам попадали не десятки и даже не сотни, а тысячи крестьян[652].
Как уже говорилось, среди отличившихся в борьбе с заводами и заводским населением были Салават Юлаев и его отец Юлай Азналин. Бежавший с Симского завода крестьянин Роман Плотников сообщил в Уфе, что Салават и Юлай пришли на завод 23 мая 1774 года «в полдни» с отрядом «около тысечи человек». Башкиры разграбили завод, «фабрику с плотиною, церковь Божию и всё заводское селение сожгли», а местного священника, «плотинного Анисима Григорьева» и еще примерно 60 работных людей «перекололи до смерти». Плотников спасся «между мертвыми телами», а затем вместе с несколькими ранеными крестьянами «ночным времянем» выбрался и отправился в Уфу. При этом Роман «за убегом» оставался в неведении, убиты женщины «того завода и малые робята» или же «с собою увезены»[653].
В целом сведения Плотникова подтверждаются другими источниками, в частности показаниями самого Салавата Юлаева. Правда, данные об убитых крестьянах не всегда совпадают — иногда цифры значительно больше, а иногда существенно меньше[654]. Имеются также сведения о том, как Юлай, уже без сына, действовал против некоторых заводов. Согласно донесению катавской заводской конторы в Уфу от 10 июля 1774 года, 19 июня он со своим отрядом пытался захватить Ка-тавский завод, но, «не осиля взятьем того завода», отправился на соседние Усть-Катавский и Юрюзанский. В деревнях, принадлежащих этим предприятиям, башкиры, «собрав мужеской и женской пол в ызбы, сожгли огнем, а других покололи всех до одного человека»[655].
На следствии Салават и его отец пытались преуменьшить свою вину за сожжение заводов и убийство людей. Салават не отрицал того, что присутствовал при сожжении Симско-го завода и убийстве тамошних «противящихся крестьян», но уверял, что никакого отношения к этим убийствам не имел. Юлай и вовсе заявил, что ни о каких убийствах не знает. Заводы же они жгли якобы не по своей воле, а по приказу Пугачева, грозившего «искоренением», который самозванец отдал, находясь на Белорецком заводе. Возможно, в данном случае они говорили правду. Во всяком случае, нет ничего удивительного в посылке такого приказа башкирам, ведь именно в это время сам предводитель бунтовщиков решил сжечь Белорецкий и Авзяно-Петровские заводы[656]. Косвенным доказательством наличия злой воли именно самозванца может служить тот факт, что Симский завод, где Салават с отрядом располагался в конце апреля — начале мая, не был уничтожен. (Правда, согласно рапорту И. И. Михельсона Ф. Ф. Щербатову от 8 мая 1774 года, Салават, «пришед на Симской завод, сжег шесть дворов». Но нужно учитывать, что завод был выстроен на землях Юлая, а потому, по мнению чиновников Тайной экспедиции Сената, при его разорении башкиры руководствовались «не столько неволею, как из отмщения»[657].)
652
См.: PC. 1875. Т. 17. С. 393; Пугачевщина. Т. 2. С. 255–258, 264,265, 268–270; Крестьянская война 1773–1775 гг. на территории Башкирии. С. 167, 168,178,179, 186,192,193,204,232,234, 302, 304, 308, 309, 311,312, 314, 315, 317, 318, 321, 325–329, 331, 332, 337, 382, 385, 390, 391, 426, 427;
654
См.: Крестьянская война 1773–1775 гг. на территории Башкирии. С. 167, 168,311,312, 318, 325–327; РГАДА. Ф. 6.Д. 512. Ч. 1.Л. 488; РГВИА. Ф. 20. Оп. 1. Д. 1233. Ч. 1. Л. 343.
655
См.: Крестьянская-война 1773–1775 гг. на территории Башкирии. С. 315, 317, 321,325–329.
656
См.: Там же. С. 302, 304, 308, 309, 316–318, 321, 329; Крестьянская война в России в 1773–1775 гг. Т. 3. С. 54.
657
См.: Крестьянская война в России в 1773–1775 гг. Т. 3. С. 60; Крестьянская война 1773–1775 гг. на территории Башкирии. С. 139, 308, 309.