Юки, стянувший полуобгоревшие перчатки, как раз разглядывал ярко-красные ожоги, коими были покрыты кисти его рук.
- Нормально, жить буду, - ответил он ровно, потом прибавил с сожалением: – Жаль вот только, что пробы упали в лаву – такой материал потерян! Ведь я сделал их перед самым взрывом и они могли дать столько ценной информации! Да и механизм спуска при таком взрыве, скорее всего, тоже пострадал – нужно будет время, чтобы смонтировать новый…
Роберт Эклонд слушал его с нескрываемым удивлением:
- Вы необычный человек, надо признать. Вы говорили, что с природой шутки плохи – и в этом оказались правы. Но почему вы сейчас говорите так, словно ваша жизнь и не висела на волоске совсем недавно?
- Работа такая, - ответил Юки.
- Помимо порции антибиотиков, я сделаю вам укол обезболивающего, чтобы вы не чувствовали дискомфорта, - сказал врач, закончив перевязку.
Юки, сидевший на кушетке, рассеянно поглядел на свои перетянутые бинтами ладони: пока повреждения были «горячими» - он боли почти не ощущал , но уже ко времени возвращения на Мак-Мердо ожоги стали пульсировать от боли. В медицинском пункте станции ему обработали раны, наложив небольшой пластырь так же ему на лоб – где тоже дал о себе знать термический ожог. Доктор, вернувшись к пациенту, смазал спиртом ему предплечье и вколол инъекции.
- Вам лучше сейчас вернуться в свою комнату и отдохнуть, - рекомендовал доктор.
- Ладно, - не стал возражать молодой человек, он действительно чувствовал потребность в отдыхе.
Выйдя из медблока, Юки специально выбрал дорогу в обход зала досуга, где сейчас собрались сотрудники и гости станции, обмывая «крещение огнем» семейства Эклондов и Брюстеров. Миллионеры, подрастеряв во время экскурсии свою спесь, сейчас радовались как дети пережитому приключению – но, хоть Юки и был приглашен, идти туда не собирался даже под дулом пистолета. Хватит и того, что Асбаб успел позубоскалить над тем, каким влюбленным взглядом смотрит на Юки Ханна Эклонд и как к нему теперь стал относиться её отец.
- Что, Мацу, вскружил ты голову дочке толстосума, а? – смеялся мулат, пока Юки шел в медблок. – А Эклонд, вроде, сменил гнев на милость, по-отечески сейчас как-то держится. Ты ему понравился, Мацу, нет сомнений!
- Заткнись уже, Асбаб, - отвечал Юки раздраженно. – Слышать ничего не хочу!
- А ты сам убедишься в том, что я прав! – продолжал гнуть свою линию напарник. – После медпункта приходи в общий зал, мы устроили там небольшой фуршет. Наши гости тоже будут там и ты сам все увидишь!
Вернувшись в свою комнату, Юки запер дверь, и, не включая света, плюхнулся на постель. Боль в руках уже отступила, осталось лишь легкое ощущение ватности в конечностях – веки сковывала приятная усталость, хотелось закрыть глаза и подремать. Поглаживая пальцами бинты, он, вздохнув, подумал о том, что Акутагаве об этом сегодняшнем происшествии лучше не знать. Конечно, за эти полгода Юки несколько раз подвергал свою жизнь опасности, ради чистоты эксперимента залезая в такие места, где можно было запросто погибнуть или оказаться изувеченным - однако сегодняшнее происшествие на Эребусе было самым серьезным. Впервые он оказался, как метко выразился господин Эклонд, на волоске от смерти.
«Если Акутагава узнает о том, что произошло, он будет в бешенстве, - сонно размышлял молодой человек. – Он ведь просил меня быть осторожнее, не рисковать собой. Он так же просил меня рассказывать ему о проблемах с исследованиями, и я знаю, что, стоило мне заикнуться о несчастных зондах для эруптивного колодца, как они тот час бы появились в нужном количестве. Но я не хотел использовать его помощь, мне хотелось доказать самому себе, что я могу прекрасно выполнять свою работу и так, без каких-либо ухищрений – как самый рядовой научный сотрудник. Теперь можно лишь надеться, что слухи о произошедшем все-таки до Акутагавы не дойдут».
Сомнений в том, что Акутагава жестко отреагирует в ответ на легкомысленное поведение Юки, не было. Он и так с трудом отпустил его сюда, в этот полярный край, и теперь сердился на то, что Юки не торопится закончить с исследованиями. Коеси Акутагава никогда не был наивным, и, конечно, понимал, что за его нежеланием возвращаться скрывается нечто большее, чем исследовательский пыл.
«…Я ведь почти сбежал от тебя, Акутагава, - вздохнул Юки. – Я просто не знал, как мне дальше находиться рядом с тобою… Я задыхался рядом с тобою и Ивом. И ты все же позволил мне уехать, видимо, в надежде, что здесь я немного поостыну…»
Юки неумолимо тянуло в сон. Наверное, это было действие обезболивающего. Он повернулся на бок, устраиваясь поудобнее, и провалился в беспамятство. Ему снились заснеженные вершины гор, безоблачное небо, куполом нависшее над ними и солнце – Юки, словно птица, парил над горными пиками, чувствуя, как грудь наполняется радостью. Омрачалась эта радость только одним – он был одинок в своем созерцании, рядом не было любимого человека, с которым эта радость стала бы чистой, как кристалл…
«Акутагава! Акутагава! – звал Юки. – Ты должен увидеть эту красоту!…»
Когда он выплыл из сладкого омута сна, то, прежде всего, почувствовал себя весьма отдохнувшим. Он лежал с закрытыми глазами, позволяя себе пробуждаться медленно, постепенно освобождаясь от сонливой скованности в теле, возвращая себе чувствительность. По мере того, как бодрость возвращалась к нему, нарастала боль в обожженных руках – похоже, что действие обезболивающего уже закончилось.
«Как крепко я спал!… Интересно, сейчас уже вечер или ночь? Что, если Акутагава уже звонил, а я не услышал сигнала телефона?»
Он перевернулся на спину, разлепляя веки – и невольно вздрогнул: в глаза ему светил электрический свет. Юки резко выпрямился, садясь на постели и тут же почувствовал, что его руки лишены привычной свободы – опустив взгляд вниз, он увидел на своих запястьях блестящие кольца наручников. Бинты на руках, которые были девственно белы перед тем как он заснул, сейчас они были покрыты темными пятнами грязи.
- Что за… черт?
Юки, еще не понимая, что произошло, огляделся: он находился в небольшой комнатке, лишенной окон и похожей на тюремную камеру. Напротив постели, застеленной серыми простынями, находилась обшитая сталью дверь с крохотным глазком; в одном углу камеры унитаз и умывальник, а в противоположном – небольшой стол и табурет рядом с ним. Под потолком равнодушно светила лампа. Комната в жилом блоке станции Мак-Мердо, где Юки заснул, исчезла. Это походило на какую-то абсурдную галлюцинацию, на бред воспаленного сознания!… Юки прикоснулся кончиками пальцев к своему лбу, проверяя, не охвачен ли он лихорадочным жаром – нет, температура нормальная. Тогда что же произошло?…
Замок в стальной двери щелкнул, она неторопливо, будто в издевку, стала приоткрываться. Юки напрягся, не зная, чего следует ждать – его лицо напряглось, на щеках проступили желваки.
- Здравствуй, Юки, - по-английски обратилась к нему вошедшая в камеру черноволосая и зеленоглазая женщина.
Тот несколько секунд, онемев от изумления, разглядывал ее лицо.
- Это вы? – выдохнул он, придя в себя. Юки, конечно, не мог её не узнать! Он посмотрел на свои скованные руки, затем на Насту. – Но… Но как?… Почему?…
- Как? Мне пришлось похитить тебя c антарктической станции – вот как. Почему? Возникли кое-какие проблемы, и я должна их решить, - пожала плечами женщина. – Ну а ты мне в этом поможешь.
______________
4
Юки смотрел на женщину и никак не мог поверить услышанному. Его похитили?! И не кто-нибудь, а сестра-близнец Ива!
- Я не понимаю… - пробормотал он, пытаясь собраться с мыслями.
- О, не переживай, всему найдётся объяснение! – Наста сделала небрежный жест рукой: - Я не собираюсь скрывать от тебя причин своего поступка. Но сначала, я думаю, тебе нужно дать немного времени, чтобы привести себя в порядок, - она кивнула в сторону унитаза-раковины. – Через пять минут тебе принесут что-нибудь поесть и мы продолжим беседу.
- Но зачем вот это? – Юки, вернув себе самообладание, показал на скованные руки. – Я ведь и так заперт.
Наста, остановившись у двери, улыбнулась:
- Я полагаю, что ты джентльмен в отношении женщин, однако это не повод в такой ситуации доверять тебе. Придется потерпеть, - и дверь снова лязгнула, закрываясь за ней.