— Магический щит! — его голос сорвался на визг. — Ты… не пройдешь!
— Поверь мне, тварь, ещё как пройду!
В следующее мгновение на Алексея обрушился посох рептилоида, но землянин принял удар на блок локтём. Древесина с хрустом вдавилась в руку, но он, пересилив боль, рванул на себя. Противники сошлись вплотную — лицом к лицу.
Удар коленом в пах заставил жреца скривиться. Щит дрогнул.
— С-сы… Сыкло! — зашипел ширт, пытаясь разорвать дистанцию.
Алексей выбил посох из его рук ударом ребра ладони по кистям. Оружие с грохотом покатилось по полу.
— Это тебе за сыкло! — лезвие «Зуба Айши» вошло в живот, пронзив магический ореол, будто его не существовало.
Жрец захрипел, обхватывая рану руками. Алексей рванул рукоять в бок. Его клинок вспорол плоть противника. Кишки хлюпнули и вываливаясь к ногам умирающего.
— Д-раконий… — ширт рухнул на колени, захлебываясь кровью и пытаясь удержать свои внутренности.
— Точно, — Алексей вытер клинок о его балахон, оглядывая коридор.
Где-то внизу слышался гул боя, но здесь, на втором этаже, воцарилась тишина. Он шагнул к распахнутым дверям, крепко сжимая в руке кинжал. Внутри виднелись позолоченные стены царских покоев, но что ждало его там, он боялся представить.
Золотые лучи восхода пробивались сквозь дырявые шторы, освещая покои, где роскошь смешалась с варварством. Мраморный пол, инкрустированный перламутром, был иссечён магическими шрамами. На стенах — фрески с оазисами и битвами, теперь испещрённые трещинами, будто сама древняя штукатурка не выдержала увиденного. В воздухе висел сладковатый запах ладана, перебитый вонью горелой плоти.
Исида лежала в лучах утреннего света, будто нарочно выставленная напоказ. Её тело, обугленное до чёрной корки, сохранило позу последней попытки закрыться — пальцы скрючились в когтистые комки, челюсть застыла в беззвучном крике. Рядом валялся обломок зеркала в оправе из сапфиров: в осколке отражалось её лицо — точнее, то, что от него осталось.
В трёх шагах от неё лежал труп Альси. Её пригвоздили к полу массивным копьём — древко торчало из грудной клетки, как флагшток завоевателей. Кровь растеклась по ковру из шкуры белоснежного ларана, превратив белую шерсть в багровое месиво. Её рука была вытянута к двери, ногти впились в паркет, оставив борозды.
Алексей упал на колени, не почувствовав удара о камень. В ушах зазвенело, будто кто-то ударил в колокол внутри черепа. Он потянулся к Исиде, но рука дрогнула — прикоснуться к этому пеплу значило признать: её больше нет. В горле встал ком, горячий и плотный, словно расплавленный свинец.
«Они ждали меня… Держались до конца», — мелькнуло у него в голове.
Он представил, как Исида в ужасе отступала к окну, ища защиту в виде него, а Альси бросилась на жрецов с голыми руками. Тут, среди разбитых ваз и обгоревших гобеленов, они встретили свой конец.
С потолка капнула вода из разорванного акведука — капля упала на лицо Альси, смыв кровь с ресниц. Алексей вздрогнул: на миг показалось, что её веки дрогнули. Но это был лишь обман полумрака.
Он вцепился в копьё, торчащее из тела подруги, и рванул на себя. Древко с хрустом вышло из плоти. Что-то тёмное и вязкое хлюпнуло на пол.
— Простите… — прошептал он, глотая воздух, как путник в пустыне жадно пьёт воду. У него в глазах застыли слёзы, которые не могли пролиться. Гнев, острый как лезвие бритвы, резал изнутри. Где-то внизу, за окнами, кипел магический бой, а здесь, в позолоченной ловушке, время остановилось.
Он поднял окровавленное копьё, сжимая его до хруста в суставах. На древке остались зарубки от когтей — возможно, Альси пыталась вырвать его, пока не кончились силы.
«Фарон… Каждый причастный к их смертям заплатит с полна», — пообещал он безмолвным стенам, вставая с колен.
Воронцов подошёл к разбитому окну, вцепившись пальцами в рассыпавшуюся штукатурку. Внизу, на изуродованном взрывами саде хана Джазира плотным кольцом окружили жрецы Фарона — тринадцать теней в серых балахонах. Они метали заклятия с пулемётной скоростью: алые молнии долбили по магическому ореолу правителя, от которого осталось лишь жалкое блеклое сияние. С каждым ударом магический щит трещал, осыпая землю искрами. Хан всё реже отвечал заклинаниями, в отличие от жрецов, которые действовали слажено, словно единый механизм.
Сад, ещё вчера утопавший в голубых цветах, теперь напоминал скотобойню. Между обгоревших деревьев валялись трупы в доспехах с гербами обоих сторон.
— Фарон!— рёв вырвался из горла человека сам по себе. Он надавил на перстень, и меню взорвалось перед глазами красным предупреждением: