— М-да, какой хреновый конец Паира выдался, — Алексей шумно хлебнул похлёбки, пар которой окутал его лицо. — На, держи, — он протянул ей деревянную плошку, края которой были обуглены от сотен костров. провизии пока хватит… если ящеры не сожрут запасы.
Принцесса приняла посуду, и свет огня скользнул по узорам на её рукавах — вышитым золотыми нитями звёздам, но слегка потускневшим от походной грязи.
— У тебя талант кухарки, — она осторожно пригубила похлёбку.
— Поживи с моё, тоже научишься, о моя юная принцесса, — Воронцов усмехнулся, вытирая ложку о штаны. Его голос звучал глухо, будто сквозь годы усталости.
— У меня во дворце есть старец-гилзале, — Исида отставила плошку, доев похлебку и промокнула губы краем плаща. Её глаза блеснули, отражая пламя. — Отец привёз его из первого перемещения в мир мёртвых. Астар его зовут. Он пишет манускрипты, и его пальцы… — она сжала собственную ладонь, словно пытаясь уловить память о прикосновениях пергамента, — дрожат, как листья в бурю. Кожа у него словно пергамент, весь в морщинах, а волосы белее снега за входом. Говорит, ему больше сорока пяти сотисов.
— Сопля зелёная, а не старец! — Воронцов фыркнул, разламывая сухарь. Крошки упали в огонь, вспыхнув на мгновение. — Я в его возрасте на двух работах горбился, да ещё и в ус не дул.
Глава 15
— А сколько сотисов тебе? — Исида наклонилась вперёд, и свет костра высветил в её глазах жадное любопытство. — Ты выглядишь… не старше тридцати!
— Так, посчитаем… — Алексей откинулся на свёрнутый плащ, почесав щетину, которая хрустнула под ногтями, будто тонкий лёд. — На пенсию я ушёл в пятьдесят шесть. Год на Сарпинском острове, два — в Бюро Времени, ещё лет пять в полётах… — голос его прервался, будто мужчина листал невидимые страницы календаря в голове. — Примерно восемьдесят, если перевести на ваши эти сотисы.
— Точно африт! — Исида ахнула, швырнув в него сушёной ягодой. — Почему ты не сморщился, как чернослив⁈
— Наука, — уклонившись от снаряда в виде ягоды, Воронцов с невозмутимым видом налил себе ещё похлёбки. Пар заклубился над миской. — В моём мире есть… артефакты, которые дарят молодость и здоровье. Платишь гору денег, и вуаля! — он щёлкнул пальцами, и звук эхом отозвался в стенах пещеры. — Кости срастаются, раны затягиваются. Прожить двести сотисов — обычное дело. А кто раскошелится, и тысячу протянет.
— Тысячу⁈ — Глаза Исиды расширились, будто она увидела дракона за спиной собеседника. — Это ж… целая эпоха!
— Согласен, — хмыкнул он, доставая из мешка полено смолистой древесины. — Надеюсь, я не зря потратил пару миллионов.
— Ваш мир… он как сказка! — Она обхватила колени, и в её голосе зазвучали нотки детского восторга, того самого, что бывает у девчонок возле витрины с красивыми куклами в атласных платьях. — Хочу увидеть ваши города из стекла и стали.
— Когда станешь номархом, пожалуйста, — Воронцов бросил щепу в костёр. Пламя взметнулось, осветив его вдруг потемневшее лицо. — Но не советую.
— Это ещё почему⁈ — Исида вскипела, топнув ногой так, что застежки на сапогах звякнули, будто рассерженные змейки. Как будто она босиком сидит. Не в сапогах ли?
— Потому что ваша пси-энергия, так называемая «магия», — он ткнул ложкой в её направлении, и капля похлёбки упала в огонь с шипением, — и умение шагать между мирами… — он сделал паузу, выбирая слова тщательнее, чем повар выбирает специи, — станут сокровищем для любой корпорации. Сказки про богов там уже не прокатят.
— Я убью неверных гилзале из магического скипетра! — Исида вскинула руку, словно скипетр уже был у неё в руке, и ее тень на стене превратилась в грозную жрицу с оружием возмездия.
— Твой скипетр — детская игрушка в мире Содружества, — ответил Воронцов, чистя ствол бластера тряпицей. Металл, холодный и зеркальный, отражал блики костра, превращая их в крошечные солнца, пойманные в стальную ловушку. — Видела, как это работает? — Он щёлкнул предохранителем, и устройство зажужжало, словно заряжаясь яростью.
— Да! — принцесса испуганно прикусила губу. — Это тот артефакт, что выпускает смертоносный луч…
— Для обывателей да, — он ткнул стволом в сторону входа, где метель выла, словно голодный зверь, точивший клыки о скалы. — У военных есть оружие, от которого целые миры превращаются в пыль. Представь, один выстрел… — его голос стал глухим, будто он видел это вновь сквозь пелену лет, — и Дуат с Зертумом исчезнут. Останется только пепел, кружащийся в огненном смерче.