— Этого не может быть! — Исида сжала кулаки так, что костяшки побелели. Её тень на стене, искажённая и огромная, повторила этот жест.
— Ещё как может, — Воронцов швырнул в костёр смолистую ветку. Пламя взметнулось, осветив шрам на его виске — тонкую нить, словно след от молнии или клинка, который едва не попал в цель. — Я видел, как орбитальные пушки стирали города. Люди… нет, даже не кричали. Не успевали. Просто исчезали. Словно крошки смахнули со стола.
— Великий Астрис… — Исида выдохнула, опускаясь на шкуру. Её пальцы дрожали, а взгляд утонул в углях.
— Поэтому, дорогая, — он положил бластер на колени, словно это была священная реликвия, достойная алтаря, — если станешь номархом, гоняй папуасов, строй пирамиды. А в наш мир… — он метнул взгляд в чёрную пасть тоннеля, — лучше не соваться. Там нет места магии. Там правят алгоритмы и сталь… И вообще, давай закругляться, — Воронцов потянулся, и его позвоночник хрустнул. — От вина и этой проклятой метели глаза слипаются.
— Да… — Исида зевнула, прикрыв рот ладонью. — Меня тоже в сон клонит.
— Неси подстилки. Я активирую «Глаз Бога», — он достал из кармана чёрную сферу. Девайс завибрировал на ладони и взмыл под свод пещеры.
— Зачем⁈ — Принцесса закатила глаза, сбрасывая плащ, который упал на пол, словно опавший лист. — Кто полезет в такую пургу?
— Исида! — его голос рассёк тишину, резкий, как удар хлыста по обнажённой коже. — Мы в пещере, которой нет на картах. Здесь… — он ткнул пальцем в темноту, в которой растворился дрон, — может быть что угодно. Ваши мифические горты с антифризом вместо крови, бракосы… или что-нибудь ещё хуже.
Она молча кивнула, обхватив себя за плечи, будто пытаясь удержать рассыпающиеся осколки собственного спокойствия. Взгляд её скользнул вглубь тоннеля.
Путники расстелили шкуры у огня, превратившегося в груду багровых углей, похожих на раскалённые осколки далёкой планеты. Исида, ещё несколько вечеров назад брезгливо воротившая нос от «гильзальевского запаха», теперь прижалась к Воронцову, словно птенец к теплу материнского крыла. Её дыхание, сперва прерывистое, замедлилось, слившись с ритмом его сердца — два метронома, нашедшие общий такт.
— Бакулюм те в тапки, полено ледяное, — пробурчал Воронцов, но поправил мешок под её головой. Его рука, будто против воли, легла на её спину, ощущая дрожь, пробегавшую по её телу, словно электрический разряд по оголённому проводу. Он уже почти привык к ширтской внешности, но только хвост его очень сильно смущал.
Земля заходила ходуном, будто гигантский зверь, вырвавшийся из тысячелетнего плена. Свод пещеры трещал, словно кости великана, ломаемые невидимыми тисками, а ледяные сталактиты откалывались, с оглушительным треском падали вниз и разбивались на миллионы острых осколков, разлетаясь и осыпаясь смертельным дождём под тусклым светом углей костра — последним маяком в этом каменном аду. Алексей, едва оправившись от первого толчка, инстинктивно накрыл своим телом принцессу. Он чувствовал, как её дрожь передаётся ему сквозь одежду, словно заразный страх.
По его спине молотили острые осколки, а лараны, громко шипя и взметая когтистыми лапами клубы пыли, метнулись к выходу, словно тени, гонимые всепоглощающим страхом. Гора ожила, превратившись в ненасытного великана Эстера, медленно пережёвывающего непрошеных гостей в своём каменном чреве. Путешественники, попавшие в его бездонную пасть, теперь барахтались среди обломков, как крошечные муравьи в желудке чудовища.
— Что происходит⁈ — кричала Исида, её голос дрожал, заглушаемый грохотом, а пальцы впивались в руку Воронцова до побелевших костяшек, будто пытаясь вцепиться в последнюю нить реальности.
— Землетрясение или оползень! Не знаю, но надо выбираться, пока эта пещера не стала нашим склепом! — прокричал в ответ Воронцов, с трудом удерживая равновесие. Его глаза лихорадочно метались, выискивая малейший просвет в хаосе, будто сканер, настраивающийся на слабый сигнал.
Внезапно вибрация прекратилась, оставив после себя звенящую тишину. Лишь со стороны входа доносился приглушённый рокот, словно гора, насытившись, ворчала в полудрёме, переваривая свою добычу.
Алексей, стиснув зубы до скрежета, активировал прибор ночного видения. Зелёное свечение выхватило из тьмы разбитую лампу, валявшуюся среди обломков.
— Зажги, чёрт возьми! — рявкнул он, швырнув лампу Исиде. — Я проверю, что там…
Шипение ларанов, доносящееся из темноты, леденило кровь. Каждый нерв мужчины был натянут как струна арбалета, готового сорваться. Продираясь сквозь хаос обломков, похожих на осколки исполинских клыков, он замер в недоумении: выход исчез, погребённый под грудой гранитных валунов — природной печатью на их смертном приговоре.