— Нехило срезали путь, — ухмыльнулся Алексей, устраиваясь поудобнее в каменном укрытии.
Его взгляд скользнул к точке на карте: в полутора километрах от реки ютилась деревня. Десяток приземистых домиков, словно выраставших из самой земли. Стены, сложенные из серого камня, поросли мхом, а крыши, покрытые густой травой, сливались с ландшафтом. В загонах копошились козы, а рядом с ними мелькали фигуры ширтов — существ с бледной, почти прозрачной кожей, одетых в грубые шерстяные плащи.
— Тирсы… Это же поселение тирсов, — прошептал он, отмечая знакомые детали из отчётов разведки.
До деревни было около десяти километров. Для его израненного тела — словно путь через всю планету. Но альтернативы не было: там он найдёт еду, лечение, а если бледнокожие откажут… Алексей потрогал рукоять кустореза. Его хватит, чтобы взять необходимое…
Прежде чем ползти в посёлок, нужно было найти Исиду. Дрон, жужжа как разгневанная оса, сделал круг в радиусе километра. Ни следов, ни обрывков ткани — лишь ветер, гнувший траву и деревья в такт его дыханию.
«Уйти сейчас — всё равно, что предать её», — бились мысли в черепе землянина, усиливая пульсацию в висках. Он сглотнул ком в горле. — «Оставить записку? На чём? На песке, который ветер сметёт за минуту? Да и поймёт ли принцесса, куда идти, если она даже не знает, где они оказались?»
Он прислонился к камню, чувствуя, как холод проникает сквозь прореху в рукаве. Левая рука горела огнём, а в груди ныло, словно там застрял осколок от его же собственных решений.
— Чёртов выбор, — прошипел он, впиваясь ногтями в песок в попытке изменить позу. — Держись, хатан. Я не уйду, — пробормотал он, будто она могла слышать.
Нейросеть мигнула предупреждением о переохлаждении. Воронцов активировал дрон снова, заставив его патрулировать периметр. На экране мелькали кадры: долина, озарённая последними лучами заходящего солнца, тени, пляшущие среди камней. Каждый шорох казался шагом Исиды, каждый силуэт — её фигурой.
Алексей достал из кармана автоматическую аптечку. Покрытая грязью, она приветливо моргнула ему индикатором готовности. Оставался последний заряд. Последний шанс на спасение. А пройдена только половина пути.
— Дождаться утра. Просканировать всё ещё раз. Если не найдёт — тогда… — прошептал Алексей и снова отключился.
Он не договорил даже мысленно. «Тогда» означало худшее — идти в посёлок в одиночку, оставляя спутницу на произвол хищных рептилий и стервятников с кожистыми крыльями. Но иного выхода не было.
Противный сигнал впился в воспалённый болезнью разум, заставив мужчину открыть глаза. Активировав ночное видение, он попытался рассмотреть в кромешной темноте причину своего пробуждения — угрозу, обнаруженную «Глазом Бога».
Хоть дрон и лишился большей части функций после обильного купания в подземных потоках и многочисленных ударов о стены туннеля, он всё же смог засечь непрошеных гостей. Их силуэты, расплывчатые и зловещие, медленно приближались.
С трудом вытащив бластер из кобуры, Алексей навёл его на тени, целенаправленно двигавшиеся в его сторону. Он мог бы списать это на галлюцинации, но нейросеть чётко выделила цели в темноте. Когда до незваных визитёров осталось метров пятьдесят, Воронцов собрал остатки сил и крикнул в темноту, стараясь скрыть напряжение в голосе:
— Эй, в темноте! Назовите себя и цель визита! Я вас вижу и готов пустить в ход магические артефакты!
Ответ пришёл неожиданно:
— Алексей, не стреляй! Это я, Исида! Иду с помощью!
Голос принцессы, хриплый, но живой, заставил его выдохнуть. На лице Алексея появилась натянутая улыбка — смесь облегчения и боли. Во-первых, она нашлась. Во-вторых, не придётся вступать в бой. Хотя преимущество в вооружении было на его стороне, сейчас он напоминал отбитую котлету: тело горело, рука пульсировала, а сознание удерживалось на плаву лишь благодаря импланту регенерации и нейросети. Встать он мог только через силу, не говоря о возможной схватке.
Из тьмы вышли Исида и четверо ширтов. Две луны, вынырнув из-за облаков, залили долину серебристым светом. Тирсы казались призраками: их бледная кожа почти сливалась с лунным сиянием, а шерстяные плащи, покрытые инеем, шелестели на ветру. Только шумное дыхание и запах козьей шерсти выдавали в них живых существ.