Воронцов подошёл к краю. Жар от раскалённых камней обжигал лицо. Где-то внизу, в оранжево-багровой пучине, клокотала магма. Воздух дрожал от гула, а запах серы пытался въесться в лёгкие, но натянутая на лицо полумаска отфильтровывала ядовитые вещества.
— Идеальный дом для драконов, — усмехнулся Воронцов. — Я бы и хребойдов, и дайров сюда переселил, да и болотных тварей… Да хоть пару сотен ширтов, которые мне дорогу перейдут. Девятисотградусная «ванна» быстро охладит их пыл.
Они двинулись вдоль расщелины. Вол, спотыкаясь, вёл к алтарю — массивной базальтовой глыбе, вырубленной в форме когтистой лапы. Он тяжело дышал, но помирать от серных испарений не спешил.
Руны, высеченные на камне, переплетались в узоры, напоминающие змей и спирали. Лишь пара символов была знакома Алексею: перечёркнутый круг (смерть) и древо с корнями-молниями (возрождение).
— Дом Айша… — прошептал Вол, заворожённо касаясь алтаря. В его голосе смешались трепет и страх, словно перед ним стоял не камень, а живой бог.
Алексей же оценивал обстановку: лава плескалась всего в метре ниже края плато, освещая скалы кровавым отсветом. В некоторых местах можно было дотронуться до раскалённого газа, вырывавшегося из трещин.
— Прекрасный «источник тепла», — проворчал он, поправляя термостойкий костюм. — Если Айша и есть, то пусть греется. Нам нужен только овум.
Вол не ответил. Его взгляд был прикован к далёкому чёрному провалу пещеры.
— Привал! Ждём здесь до утра, — проговорил проводник, с трудом опускаясь на землю у полукруга камней.
Валуны, покрытые чёрным вулканическим стеклом, напоминали древний очаг, давно потухший, но сохранивший угрюмую мощь.
Алексей, постояв ещё минуту на краю пропасти, вернулся к спутнику. Его взгляд скользнул по ране на боку тирса, которую тот решил на ночь хотя бы промыть водой — края пореза почернели, словно обуглились.
После того, как мазь была обновлена, а повязка была заново намотана на туловище проводника, они молча развязали мешки и доставая провизию. Сухари, вяленое мясо, твёрдый сыр — ели жадно, будто в последний раз. Жар от лавы смешивался с вечерней прохладой, создавая душную пелену.
— Как рана? — спросил Алексей, разжёвывая кусок колбасы. Его голос звучал равнодушно, но пальцы непроизвольно сжали флягу.
— Плохо, — Вол откусил кусок лепёшки, стараясь не морщиться. — Дайр… наверное, его когти были отравлены. Кровь остановилась, но края распухли. Твёрдые, как камень.
Воронцов кивнул, вспоминая мазь Ркант — зелёную жижу, пахнувшую болотной тиной. Она лишь замедлила кровотечение, но против яда оказалась бесполезной. Сбор трав у замкового сортира — вот вся местная медицина. Исключением являлся местный шаман. Вот где истинная Пси-мощь, да ещё направленная не на разрушение, а на исцеление!
— У тебя заражение, — констатировал он, наблюдая, как Вол прячет дрожь в руках. — Хищники не заботятся о гигиене когтей, так что там мог быть трупный яд и гниль. Бактерии убивают медленнее клыков, зато вернее. Но если доживёшь до шамана… Думаю, этот псион тебя быстро поставит на ноги. Силён, зараза!
Тирс ничего не ответил, уставившись в темнеющее небо. Сатели плыли над головой, их свет дрожал на его потускневшей чешуе.
— Если завтра не дойдём… — начал он.
— Уже практически дошли, — прервал его Алексей. — Или ты думаешь, я тащил тебя через ущелье, чтобы похоронить у драконьего порога.
Воцарившуюся тишину нарушил лишь треск горящих вдали газовых выбросов. Где-то в глубине пещеры эхом отозвался рёв, от которого кровь стыла в жилах.
Вол тихо сопел во сне, прислонившись спиной к камню, а Алексей смотрел на ночное небо. Миллионы звёзд горели яркими точками, и где-то там, за многими-многими световыми годами, был его дом. Земля для члена Содружества так и осталась единственным местом, куда его тянуло неумолимо. Никакая другая планета не манила его так, как Терра. Её леса, океаны, даже запах дождя на асфальте — всё это снилось ему в редкие минуты покоя. Если он вернётся домой (а он обязательно вернётся!), для его любимой пройдёт всего несколько часов. Но для него… В отличие от неё, он провёл на Астрисе — так он назвал эту проклятую планету — уже больше трёх месяцев.
Три месяца в аду. В окружении рептилоидов, хищников с клыками-бритвами, ядовитых болот. Обжигающие пески и песчаные черви. Серые скалы, встречающие его ледяным ветром и новой порцией хищников. Цепляясь за жизнь каждую секунду, он упрямо шёл к цели. Иногда, в моменты тишины, он закрывал глаза и представлял утро на Земле, кофе на веранде, её смех. Потом открывал — и видел лишь багровое небо Астриса, словно сама планета смеялась над его тоской.