Чтобы добраться до столицы и встретиться с Фароном, ему предстоит приложить немало усилий. Он понял, что только верховный правитель и таинственный камень Астрис смогут помочь ему вернуться обратно домой.
Погружаясь в горячую воду, он закрыл глаза. Горячая вода вымывала заботы и тревоги, оставляя новые испытания и свершения на будущее.
С первыми лучами солнца, когда свет начал разгонять утренний туман, Алексей встретился с командиром в общем зале.
— Архам Астрис, номарх! — почтительно склонил голову Асчур. — Я выполнил вашу просьбу и отобрал лучшие кандидатуры. Рад представить вам Курна — вольнорождённого ширта, сына управляющего номарха Ай’Дара. Он смышлён, умеет читать свитки и вести счёт. Знает кодекс и имеет представление о работе.
Алексей кивнул, выслушивая представление.
— Это неплохо. А второй претендент? —он с интересом изучая выражения на лицах присутствующих.
— Это мой воин Фарнах, сын купца с земель номарха Вад-ка, — продолжал Асчур, раскрывая его достоинства. — Так же обучен счёту и письму, чтит кодекс.
— Интересно, — Алексей задумался, внимательно смотря на собравшихся. Один из кандидатов рос в местных условиях и выходец из знатного рода. Другой солдат и сын купца из земель другого номарха. Он решил задать несколько вопросов, чтобы больше выяснить о каждом соискателе. — Что делать, если раб сломал руку в разгар посева?
Первым шагнул вперед Курн, низко склонив голову в знак уважения перед номархом.
— Раба следует убить и заменить новым. Он будет отвлекать других от важной работы, требовать постоянного ухода и пищи, — произнёс он с холодной решимостью. — Это логичное решение и сэкономит зола. Лечение будет дороже стоимости нового раба.
— Согласен, логичный ответ… — сухим тоном выдал Алексей и обратился к Фарнаху: — А что предложишь ты?
— Моё мнение: раба нужно заменить другим и показать его лекарю, — предложил Фарнах. — Если конечность можно спасти, его следует вылечить. А пока он не сможет выполнять тяжёлые работы, пусть помогает по хозяйству и выполняет более лёгкие поручения.
— Тоже разумно, хоть и совершенно иная точка зрения, — произнес Номарх, погружённый в глубокие раздумья. Как человек, выросший и воспитанный в Советском Союзе, он больше склонялся к такому же мнению. — А что будет, если рабов отпустить, дав им право выбора: уйти или остаться и получать за свой труд оплату?
— Все разбегутся, никто не станет работать, — быстро и чётко ответил Курн, подчёркивая свои пессимистичные взгляды и практичный подход, который столетиями сложился к рабам в этом устое. — Они ленивы и работают только под страхом смерти.
— Я не соглашусь, — уверенно парировал Фарнах. — Я, как вольный ширт, только за то, чтобы каждый ширт сам решал, где ему работать и что делать.
Алексей кивнул, проникаясь зарождающимся конфликтом мнений.
— Допустим, — продолжил он. — Но стоит ли платить рабам и слугам? В чём различие между ними и вольнорожденными ширтами?
— Рабы и слуги — это рабочая сила, — горделиво воскликнул Курн. — Они глупы, грязны и крайне ленивы. Без должного контроля им нельзя доверить даже простую работу. В то время как вольнорожденные обучены и умны, знают и чтят кодекс. Только вольнорожденные могут говорить логично и понимать всю картину мира — это предначертано кровью отца и матери. Раб никогда не сравнится с ними!
Его слова отражали мнение знати.
— Может быть, — Алексей, не теряя хладнокровия, перевёл взгляд на Фарнаха. — А что скажет наш воин?
— Рабы и слуги тоже могут быть умны и талантливы, но мы сами загоняем их в такие рамки, ограничивая их во всём, — с уверенной интонацией заявил Фарнах, отстаивая свою истину. — Да, они удобны в качестве рабочей силы. Но не стоит забывать, что каждый вольнорожденный ширт может стать рабом и встать на один уровень с гилзале.
Алексей ненадолго остановился, взвешивая каждое слово претендентов на пост управляющего. Этот момент выбора был не просто формальностью, а шансом начать новый виток развития в этом мире. На его пути стояли не просто кандидаты, а олицетворение различных идеалов и подходов к управлению.
Курн представлял знать и говорил в духе традиций этого мира. Он высказывал свои жестокие идеи о рабах как о чисто инструментальной рабочей силе. Его методы, хотя и были логичны в рамках существующего строя, вызывали у Алексея внутреннее отторжение.
Куда более близким по духу ему был Фарнах с его более человечным и понимающим подходом к жизни и к разумным.
Алексей перенёс на своих плечах тяжкий груз власти и управленческого опыта. Он соглашался с идеями, которые побуждали к сообществу и сотрудничеству. Ему было чуждо рабство, несмотря на тот факт, что в своё время он сам использовал рабские контракты для установки нейросетей. Но эти контракты имели несколько иное значение — они давали людям право на жизнь. Право делать выбор, чего не было у рабов в его мире.