Лазаревская знала, что родители Юрия не жалуют ее, относятся хоть и вежливо, но с прохладцей. Однако сейчас, когда ситуация разрешилась трагическим образом, на прежнюю конфронтацию можно закрыть глаза. На похоронах и на поминках Поливановы обращались с Кристиной как с членом своей семьи. Видели, что она тоже очень тяжело переживает смерть Юрия.
Она обрадовалась, когда Павел Игнатьевич позвонил ей. Вице-мэр попросил разузнать, с кем из сотрудников Юрий разговаривал перед уходом с работы. Кристина охотно взялась выполнить эту просьбу. Тут ведь речь идет не просто о помощи Юриным родителям, нужно помочь разыскать его убийц, то есть ее врагов.
В тот же день Кристина выяснила, что последним из работников прокуратуры с Юрой общался Костюшин, и попросила, чтобы тот позвонил Павлу Игнатьевичу.
– Я вышел из прокуратуры почти в одно время с Юрием, в самом начале седьмого. Он показал мне свою машину, предложил подвезти, – рассказывал Александр. – Я живу на Фундуклеевской, он говорит: «Мне, к сожалению, в другую сторону, на Ноготковское». Я и удивился – знаю, что его квартира в центре, и спросил, что он там забыл. Он говорит: «Звякнул мне сейчас один свидетель преступления. Ждет на улице». На том и расстались.
– Александр, вы постарайтесь вспомнить, что Юрий говорил дословно. Вы понимаете почему. Преступление подготовлено весьма искусно. Поэтому тут важна всякая малость.
– Следователи меня ни о чем не спрашивали.
– Если выяснится что-либо существенное, передам им. Я заинтересован в установлении истины не меньше следствия.
В конце концов Костюшин с большой долей вероятности припомнил, что первые слова Юрия звучали так: «Звякнул мне сейчас незнакомый мужик».
– Спасибо. Такое уточнение облегчит поиск. Многих свидетелей по разным делам он знал. Уже можно будет делать отсев, – сказал Павел Игнатьевич и спросил: – В прокуратуре регистрируются звонки по определителю номеров?
– Да. Я сам этим пользовался.
Среди многих заводов в Зеленодольске один из самых известных ЗТА – Завод телефонной аппаратуры. Благодаря этому здесь техническая оснащенность многих организаций была не хуже, чем в иных областных центрах. Когда звонки регистрировались, можно было узнать, кто с каких телефонов звонил. Павел Игнатьевич навел справки – чтобы получить распечатку номеров, необходимо было принести заявку. Получить такую бумагу вице-мэру не составило большого труда.
Съездить за распечаткой Поливанов попросил своего водителя. Когда тот вернулся, Павел Игнатьевич позвонил начальнику отдела связи, чтобы поблагодарить за оказанную любезность.
– Знал бы я раньше, сразу бы отксерил для вас второй экземпляр, – добродушно ответил тот.
– То есть следователь уже брал такой список.
– Конечно.
Интересно, проверил Позолотин список или нет. Если проверил, то Поливанову не придется делать лишнюю работу. Он собрался позвонить Позолотину, однако в последний момент передумал: вдруг следователь болезненно отнесется к его инициативе, решит, что вице-мэр ему не доверяет.
Павел Игнатьевич решил проверять список с конца – со звонков, случившихся ближе к уходу Юрия с работы. Самый последний был без десяти шесть, звонили с мобильного телефона с федеральным номером. Когда Поливанов установил, кому принадлежит телефон, то был озадачен – аппарат зарегистрирован в Ярославле.
Глава 4
Хлебное место
У Вероники Горелкиной имелись два сильных увлечения, без которых ее трудно представить: курение и чтение. В последнее, благополучное для себя время она, маявшись от безделья, особенно много курила и читала, чаще всего совмещая оба занятия. Не стало в этом смысле исключением и нынешнее, по ее понятиям, утро – было двенадцать часов. Полулежа на диване, она дымила сигаретой и увлеченно читала книгу «Убить мента», когда к ней заявилась ее близкая подруга Люся.
Люся принадлежала к числу увлекающихся натур, чьим предназначением служит следование моде во всех ее проявлениях. Как и многие ее продвинутые ровесники, она интересовалась бизнесом. Не имея специального образования, Люся надеялась на природную сообразительность и хваталась за любую привлекательную идею, независимо от того, сама придумала это или кто-то подсказал.
Сначала ей показалась заманчивой торговля поддельной фирменной одеждой. Она с энтузиазмом уговаривала Веронику заняться этим бизнесом, все уши прожужжала ей про то, что выгода от торговли подделками – Люся называла это по-английски «фэйком» – сравнима с доходами от продажи наркотиков и оружия: триста двадцать процентов навара. Откуда она взяла столь точные данные, одному богу известно. Утверждала, что перед таким искушением, как продажа фальшаков, не могут устоять владельцы многих модных магазинов. Выставляют откровенный «фэйк», забывая о приличиях. А уж про оптовые рынки и говорить нечего. Там все держится на контрафактной продукции.
Открыть дело самостоятельно у Люси была кишка тонка. Тут понадобится солидный первоначальный капитал, которым она не обладает. Люся работала в кафе официанткой и доходы имела не слишком большие. Самой крупной единовременной суммой, полученной Люсей за двадцать восемь лет жизни, были деньги, которые однажды заплатила женщина, сбившая ее машиной. Пожалуй, «сбившая» – слишком громко сказано. Машина легонько толкнула Люсю, когда та собиралась перейти улицу. Правда, этого толчка оказалось достаточно, чтобы она упала на асфальт и запачкала светлое пальто. Никаких телесных повреждений не было и в помине. Однако Люся подняла страшный шум, грозила нерадивой водительнице дьявольскими карами. Чтобы отвязаться от крикливой пострадавшей, женщина не сходя с места заплатила за причиненный ущерб все наличные деньги – пятьсот долларов. Для Люси это был подарок судьбы, такую большую сумму она отродясь в руках не держала. Однако таких денег для открытия собственного дела все равно не хватало, – значит, нужно было искать компаньона.
От «фэйка» Вероника с грехом пополам отбилась. Объяснила, что покупка квартиры сожрала почти все сбережения. Сегодня Люся пришла с еще более выгодным предложением:
– На улице Чапаева продается пекарня, считай, даром. Дело налажено, есть сотрудники, есть договоры на поставки готовой продукции. Нужно только выкупить у хозяина акции – и больше никаких забот. Будем грести деньги лопатой.
– Если это так выгодно, почему он продает?
– Тебе-то какое дело! – Люська всегда огрызалась, если ее пытались уличить в неточности. – Продает, – значит, деньги нужны. Кажется, он собирается наладить бизнес в Москве.
– А то там без него хлеба не хватает. Ну, предположим, купим мы пекарню. А дальше что? Я в этом деле ничего не понимаю.
– Владельцу понимать не обязательно. Там есть кому понимать. Есть технолог, то есть дипломированный пекарь, есть тестомес, шофер, продавщица, бухгалтер. Машина уже отлажена, конкуренции никакой – за версту нет ни одной булочной. Все жители будут покупать хлеб только у нас. Вдобавок у тебя будет лежать трудовая книжка.
– На хрен она мне сдалась!
– Ну как же, – растерялась Люся. – Когда-нибудь пенсию придется оформлять, будет стаж.
– Не смеши меня, – сказала Вероника. – Неужели ты думаешь, я буду до пенсии жить в этой поганой стране!
Тем не менее, поддавшись штурму и натиску подруги, она съездила с ней на улицу Чапаева, посмотрела, что представляет собой пекарня, познакомилась с тамошними сотрудниками, и ей показалось, что это действительно выгодная затея. В итоге она решила завтра поговорить об этом с Вольфгангом.
На следующий день Вероника подробно рассказала Вольфгангу про пекарню и попросила денег.
Тот долго смотрел на нее немигающим взглядом. У него были странные светло-голубые глаза: иногда они казались очень ясными, а иногда – мутными.
«Она или просто идиотка, или дьявольски хитра, – подумал Вольфганг. – Если в самом деле считает, что я возьму ее с собой в Германию, то просто дубина стоеросовая. Если это проверка, то очень ловкая. Надеется, я скажу, зачем тебе, дорогая, покупать пекарню, такую обузу, если все равно мы с тобой скоро отсюда уезжаем».