Макарий направился в сторону монастыря, надобно было зайти в келью, привести себя в порядок перед трапезой.
Вдруг в самой выси, где-то в глубине небес, послышался глухой рокот, и в мгновение ока огненный зигзаг сверзся вниз и вонзился в землю у самых ног монаха. Невыносимо ярко сверкнув, он в ту же секунду исчез.
- А-а! – вскричал Макарий и отпрянул. – Не сие ли есть знамение твое, Господи! Или бесовское наваждение это? Как разобрать, Господь Милосердный, подскажи?
Он стоял, вне себя от изумления, и не знал, что думать. Может быть, это предупреждение ему? Но какие силы его предупреждали, и о чем? Он снова перекрестился и принялся бормотать «Отче наш».
Сзади послышалсяя шорох. Макарий вздрогнул и резко обернулся.
- Что это ты, брат, неспокойный какой сегодня? – спросил подошедший Афанасий. – Меня послал за тобой отец настоятель, что-то ты к трапезе опаздываешь, ждем тебя все. Ой, да на тебе лица нет, захворал ты, никак, либо приключилось чего? – удивился монах.
- Да ничего особенного, так, померещилось что-то, - махнул рукой Макарий и пошел вслед за собратом к монастырским воротам.
- А-а, - протянул задумчиво Афанасий. – А у нас тут такое искушение случилось с этими пьяными зернами. Отец настоятель повелел все их сжечь. Но они странным образом исчезли.
- Как исчезли? – не понял Макарий.
- Да так. Словно сквозь землю провалились. Нет их, и все тут.
- Опять, видно, лукавый мутит, - вздохнул Макарий.
- Да уж, тут без происков нечистого не обошлось, - поддакнул Афанасий. – Как всегда у нас тут.
Монастырские ворота вырисовывались во мгле словно стены крепости. В этот миг тьма быстро сгустилась, словно некто невидимый заварил густой темный кисель. Воздух стал вязкий и липкий.
- Тьфу-тьфу-тьфу, Господи, спаси и сохрани нас! – вскричали оба монаха сразу и принялись истово креститься.
- Опять вражье наваждение, - пробормотал Макарий. – Неймется им, бесам…
- Работа у них такая, - молвил Афанасий, и стал хлопать себя по бокам, нащупывая в складках рясы подвешенный на четках массивный серебряный нож-копье с рукоятью-крестом. Это было действенное оружие против натиска нечистой силы.
Из плотной тьмы потянулись к монахам щупальца с присосками.
- Что это? – прошептал обомлевший Макарий.
- Это они наши души высосать хотят, - ответил Афанасий и метнул в густую вязкую субстанцию крест-копье.
Раздался шумный всплеск и грохот, будто с неба обрушился наземь мощный водопад. Все вокруг застонало, загудело. Запахло серой и гнилью. Через некоторое время все стихло, и воздух снова стал прозрачен и чист.
- Ну, путь свободен, с Божьей помощью, - произнес Афанасий и выдернул из ворот свой нож. – Мы еще успеем потрапезничать.
- А почему сегодня такой натиск с их стороны? – спросил удивленно Макарий, когда они входили в монастырь.
- Так сегодня же полнолуние, - ответствовал Афанасий, кладя поклоны перед наддверной иконой Божьей Матери.
- А, ну тогда понятно, - произнес Макарий, и тоже сделал несколько глубоких поклонов.
В трапезной горели лампады пред иконами, толстые свечи в метровых подсвечниках сияли по углам. Братия уже заканчивала трапезу, когда оба монаха вошли. Они поклонились игумену отцу Евпатию – настоятелю монастыря, и Макарий произнес:
- Опять лукавый нападение учинил, батюшка, прости за опоздание.
Игумен молча кивнул. Монахи сели на свои места, и наполнили густыми рыбными щами глиняные миски. Ох и хороши были щи, ароматные, приправленные кинзой, сельдереем, петрушкой и ароматным рапеуром. Закусывала братия ржаным хлебом с мариартом.
Потом все перешли в смежный храм, и долго молились перед сном. Макарий так устал за сегодняшний день, что последние молитвы читал не особенно усердно. Он с трудом перебарывал сонливость.
Наконец, все разошлись по своим кельям. Лампадка перед иконой еле тлела, но у Макария уже сил не было поправить фитилек, и зажечь новую свечу на комоде. Он буквально рухнул в постель и тут же уснул.
Проснулся он внезапно в полной темноте. Была глубокая ночь. Лампадка не горела, свеча тоже. Он хотел было встать и зажечь, но какая-то неведомая сила прижала его к постели. Ощущение жути сдавило душу. Тьма была тяжелая и упругая, словно живое существо, она пульсировала и шевелилась. От ужаса холодный пот выступил у монаха на лбу, и медленно покрыл все тело. Он попробовал сопротивляться, хотел рывком сесть на постели, но не смог и шевельнуться.