— Я терпеть не могу Бостон, дорогой.
На этом с Гарвардом было покончено.
Таким образом, была выбрана Колумбия. В годы моей учебы мы жили в квартире Эллен, и я плясал под ее дудку. Нашими друзьями были ее друзья. Я зависел от ее настроения. Правда, она всегда обходилась со мной в бархатных перчатках, особенно в обществе. Она не уставала нахваливать меня и рассказывать о моих успехах и блестящих отзывах моих преподавателей.
Но несмотря на это, ее властолюбие начало постепенно угнетать меня. Она была для меня настоящим тираном, и я все больше понимал, что дорого заплатил за свой путь наверх. Единственным местом, где я был до некоторой степени самостоятелен, оставался университет. Но я пообещал себе, что все должно перемениться, как только я стану преуспевающим адвокатом, и пытался в оставшееся до этого время ко всему относиться с юмором.
Тем временем я тесно сдружился с одним своим сокурсником, Гордоном Маккеем, по моему мнению, одним из самых одаренных студентов-юристов на всем факультете. Эта дружба стала поводом для нашего первого серьезного объяснения.
В последний год моей учебы Гордон предложил мне после защиты и выпускных экзаменов вместе с ним открыть практику — чрезвычайно лестный для меня вариант. Он решил отклонить завидные предложения нескольких первоклассных фирм и работать самостоятельно. Гордон нуждался в партнере и верил, что мы сможем составить хорошую пару. Хотя он не был лично знаком с Эллен, но знал, кем она была.
— Может быть, я в своем деле действительно неплох, как все утверждают, — сказал он, — но и ты не из последних.
Затем он откровенно добавил.
— Ты известен больше меня, и твои связи могут быть для нас полезны. Итак, что скажешь?
— Решено, — поспешно и воодушевленно ответил я.
Это был шанс моей жизни. Я даже не мог себе представить, что мы потерпим неудачу.
— Продолжим разговор завтра, — сказал я. — Сейчас я хочу поехать домой и рассказать Эллен.
3
Я и подумать не мог, что это вызовет у Эллен такую реакцию. Она взглянула на меня с холодом, прежде мне совершенно незнакомым. О бархатных перчатках больше не могло быть и речи.
— Ты с ума сошел? — закричала она срывающимся голосом. — Большая глупость тебе не могла прийти в голову?
— Подожди минутку, любовь моя. — Ее резкий тон и обидные слова заставили меня впервые за нашу совместную жизнь реагировать жестко. Я готов был бороться. — Что ты видишь тут глупого?
— Могу сказать! — она пренебрежительно посмотрела на меня. — Кто такой Гордон Маккей? Ты упоминал о нем несколько раз и он, возможно, симпатичный парень, но кто он такой?
— Ну, он лучший на нашем курсе. Все адвокатские конторы Нью-Йорка стремятся заполучить его. Каждый, кто хотя бы однажды имел с ним дело, знает, что он обладает исключительными способностями в области юриспруденции. Все на нашем курсе были бы в восторге от возможности работать с ним или на него. Я чувствую себя польщенным и считаю, что он оказал мне честь, пригласив меня.
— Все это хорошо и прекрасно. Но кто он такой?
— Ты имеешь в виду его положение в обществе? Никто. Он почти из такой же среды, как и я. — Я подождал, что она на это скажет, но она молчала. — Послушай, Эллен, — продолжал я, — я ведь всегда намеревался работать самостоятельно. Я хочу стоять на собственных ногах.
— И с моими деньгами, конечно, — Эллен взглянула на меня с гневом и презрением, как на прислугу, плохо выполнившую свою работу.
Итак, она, наконец, сказала это. Я ощутил свое второсортное происхождение, как петлю на шее. Тот факт, что Эллен в сущности была права, не смягчал удара. Я впервые ясно и отчетливо осознал, что она держит меня в руках.
Будь у меня хотя бы капля гордости и смелости, это могло стать самым подходящим моментом дать ей понять, что я буду поступать так, как считаю нужным, а если это ее не устраивает, хлопнуть дверью.
Я почти сделал это, но затем остановился.
Я стоял и молча смотрел на нее. Я пытался собрать все свои силы, чтобы сделать то, что должен был сделать. Но я заколебался. Эллен смотрела на меня вызывающе, уверенная в своей победе. Она слишком хорошо знала, что я не отважусь на столь решающий шаг. Когда она убедилась, что я опять в ее власти, то подошла ко мне И взяла за руки.