Бруно протянул руку, чтобы взять пожелтевшие вырезки, и любезно, но без всякого комментария, пробежал по ним взглядом.
— Сколько времени заняли съемки?
— Двадцать два или двадцать три дня, для того времени — рекорд. Съемочная группа была сведена до минимума. Пять актеров, в их числе я считаю и Жан-Габриэля, и три техника. Для меня, привыкшей к масштабным съемкам, это было удивительно. Могу я предложить вам что-нибудь выпить? — продолжила Франсуаза, придвигая к себе поднос с бутылкой «Чинзано» и стаканами.
— Нет, спасибо, спиртного не употребляю.
Бруно перечитал все, что записал с начала встречи. По выражению его лица Франсуаза поняла, что он доволен полученной информацией.
— Вы бы хотели знать о моих дальнейших планах? — спросила она.
— Естественно, — вяло ответил Бруно.
— Я готовлюсь к театральной постановке, замечательная английская пьеса с двумя героями, название французского варианта еще не определено, а на телевидении — инсценировка «Солнца в ноябре».
Журналист отреагировал, но не так, как она рассчитывала.
— На телевидении? — недоверчиво переспросил молодой человек.
— Да, со мной только что связался… Дидье Фардель, — уточнила Франсуаза, слегка замявшись и покосившись на сценарий с записанной на обложке фамилией постановщика.
— Мне он незнаком…
— Так как у вас нет телевизора, это не удивительно, — суховато заметила она. — Речь идет о молодом режиссере.
Она с удовлетворением отметила, что гость собрался записать, но тот уже передумал.
— Очень любопытно, что автор не воспользовался успехом своей книги для съемок фильма, а обратился к телевидению…
«Он прав», — подумала Франсуаза, пораженная точностью замечания.
Внезапно чего-то испугавшись, она постаралась побороть страх и солгала:
— Мне кажется, что Дидье Фардель приходится родственником автору… Может быть, это все объясняет…
— Возможно.
Бруно принялся исписывать новый лист блокнота.
Эйфория, в которую Франсуаза погрузилась на целый час, созерцая открывающееся прекрасное будущее, развеялась. И все из-за небрежного замечания этого журналиста-новичка, ибо он явно был всего лишь дебютантом, этот молодой человек, старательно набрасывающий в своем смешном блокноте и отказывающийся выпить. Она вновь почувствовала себя жалкой и старой, как вчера…
«Глупо поддаваться влиянию этого парня…»
Бруно поднял голову и улыбнулся:
— Я буду очень признателен, если вы сообщите о моем визите мсье Эрналю.
«И что дальше?», — чуть было не спросила она и постаралась улыбнуться в ответ. Сейчас не время выказывать неуважение первому представителю прессы, пусть даже дебютанту, пришедшему на встречу с ней за столько месяцев.
Не говоря ни слова, Франсуаза поднялась, чтобы снять телефонную трубку, и набрала номер бывшего мужа.
Подошел, естественно, Тони.
— Это Франсуаза. Ты можешь мне позвать Жан-Ге…
Бруно вновь принялся писать. Но что? То, что она назвала Жан-Габриэля Жан-Ге?
— Алло! Жан-Ге? У меня мсье Мерли из «Франс Пресс». Он хотел бы встретиться с тобой как можно скорее и поговорить о твоем фильме. Могу ли я направить его к тебе? Это очень милый молодой человек, — добавила она в надежде, что Тони подслушивает.
Эрналь согласился.
Мгновеньем позже, записав адрес антикварного магазинчика, Бруно откланялся. Франсуаза и не думала его удерживать, напротив, она торопилась как можно скорее остаться одна, чтобы кое-что уточнить. Ей не терпелось услышать утвердительные ответы. Как только молодой человек ушел, Франсуаза тотчас связалась со своим импресарио. Номер Дольфо был занят.
Она выждала какое-то время, нервно постукивая пальцами по спинке кресла, и вдруг заметила, что Бруно Мерли оставил вырезки на диване.
— Не очень-то серьезно с его стороны! — сказала она вслух, но была слишком взволнована, чтобы долго возмущаться.
Наконец ей удалось связаться с Дольфо.
— Это Франсуаза…
— Да, добрый день, — приветствовал Дольфо. — Что новенького? Постарайся говорить побыстрее, у меня встреча на другом конце Парижа…
— Мне только что предложили роль в «Солнце в ноябре».
— Ты шутишь или нет?
— На телевидении, — продолжала Франсуаза.
Послышалось легкое посвистывание, — так Дольфо смеялся.
— Ну, так я и думал, ты шутишь! — повторил импресарио. — Ричмонд только что купил все права на роман за триста тысяч долларов, а Сара Сайд будет играть главную роль. Ты совершенно не читаешь газет?