— Если он попадется вам в руки, пошлите его ко мне, — сказала она, мило улыбнувшись.
— Никто им не интересовался на прошлой неделе? — внезапно спросил Джо.
Женщина задумалась и почесала бровь, будто этот жест помогал ей лучше сконцентрироваться.
— Да, какой-то парень позвонил в табачную лавку по соседству… Но он не представился. А что, это важно?
— Мариз, ты идешь? Да или нет? — раздался из комнаты мужской голос.
— Я вас оставлю. Я могу часами болтать, неся невесть что, — она вздохнула.
— До свидания, мадам.
— До свидания, ребята, — ответила она с сожалением, перед тем как закрыть дверь.
— Интересная женщина, — заметил, спускаясь по лестнице, Джо.
— Я бы предпочел, чтобы она была менее интересной, но более счастливой в семейной жизни, — признался Бруно, явно огорченный результатами визита. — Как теперь разыскать ее мужа?..
— Постарайся лучше заняться двумя девицами, Даниэль Пакен и Леной, как там ее…
— Которые не зовутся теперь ни Даниэль Пакен, ни Леной Лорд. Это псевдонимы. По крайней мере, так мне сказала Франсуаза Констан о Лене Лорд…
— Остается лишь поместить сообщение во «Франс Пресс», — пошутил фотограф, — «Ищем выживших после серии убийств…»
Лицо Бруно просветлело.
— Ты натолкнул меня на мысль, — сказал он, садясь за руль своего автомобиля.
— Видишь, я хорошо сделал, отправившись с тобой! Что за мысль?
— Потом, — ответил Бруно, отъезжая.
Джо не протестовал, у него был прекрасный характер.
Некоторое время они ехали молча.
— Скажи, — начал Джо, — ты не находишь странным, что кто-то раньше связывался с тетушкой ассистентки режиссера и женой Биссмана?
— Об этом я и подумал, — ответил журналист.
Под критическим, но компетентным взглядом своей секретарши Фабрис Фонтень примеривал очень длинную венгерку с бранденбурами, меховой отделкой и капюшоном. Он натянул капюшон на голову и расставил обутые в блестящие ботфорты ноги, пробуя позировать перед зеркалом.
— Это норка, — уточнил Мащаев, создатель костюмов будущего Михаила Строгова.
У Мащаева было высохшее лицо столетнего старика и длинные, наводящие ужас на детей ногти. Он грассировал, пытаясь демонстрировать свой русский акцент, появившийся у него одновременно с известностью, то есть достаточно поздно.
— Норка — это превосходно для солидности, но на экране не смотрится, — возразил Фабрис, повернувшись к секретарше. — Маги?
— Неплохо, — ответила та, — : но еще стоит пустить немного норки вокруг капюшона.
Фабрис уже давно во всем полностью полагался на Маги, а в одежде тем более.
— Вы поняли? — спросил он костюмера.
— Да, но я все же считаю, что…
— Думаете вы, а ношу ваш хлам я. Обшейте капюшон норкой!
Тяжело вздохнув, Мащаев записал замечание, но ни Маги, ни смотревшийся в зеркало актер не заметили этого.
— Для какой это сцены? — спросил он.
— Бегство на нартах, — ответила Маги.
— Не совсем удобно для того, чтобы погонять собак и ласкать красотку… Впрочем, я уверен, что большая часть зрителей предпочла бы обратное, — заметил Фабрис Мащаеву, и тот рассмеялся, не совсем уловив смысл. — А, там посмотрим…
Примерка шла уже больше часа и Фонтень начал уставать.
— Можно сдохнуть от жары в этой штуке…
Мащаев помог ему избавиться от венгерки, осторожно поместив ее в длинную картонную коробку.
— Что дальше? — спросил актер.
— Рубашки… русские косоворотки! — сообщил старик, доставая их из чемодана.
— Они моего размера?
— Конечно!
— Тогда они мне подойдут, нет нужды мерить!
Взглядом Маги посоветовала костюмеру не настаивать.
— Закончили, — провозгласил Фабрис. — Я рад.
— Как вам угодно, — сказал, вновь вздохнув, Мащаев. — Но остаются шапки.
— Это существенно, Фабрис, — вставила Маги.
— Тогда мне следует пропустить стаканчик, — заявил, сдаваясь, актер. — И, потом, снимите с меня эти чертовы ботфорты!
Мащаев нагнулся и помог Фабрису снять ботфорты, тем временем секретарша вышла приготовить виски с апельсиновым соком. Когда она вновь появилась в салоне со стаканом в руке, Фонтень, оставшись в носках, был облачен в маленькую шапочку из рыси.
— Нет, что это за вид, я вас спрашиваю? — задыхаясь, спросил он у Маги.
Внезапно он с яростью швырнул шапку на пол и выпил залпом виски. Среди бывших в чемодане всевозможных шапок Маги выбрала смушковую, сама водрузила ее на голову актера и улыбнулась. Шапка превосходно подошла сразу успокоившемуся Фабрису.