Глава седьмая
На следующее утро Бруно позвонил Фабрису Фонтеню и осведомился о впечатлении актера от того, что газеты назвали «сюрпризом трупа».
Естественно, ответила Маги.
— Мсье Фонтень уже знает новость?
— Да, мы слышали об этом вчера вечером по радио.
— Какова его реакция?
— Как и у всякого актера.
— А кроме того?
— Он сказал: «То, что меня смущало в первой версии о Тони как убийце Эрналя, так это слишком тщательная для любителя проработка мизансцены. Смена ролей расставляет все по своим местам!»
— И что дальше?
— Он отправился спать.
Журналист больше не настаивал.
Теперь Бруно находился в кабинете инспектора Соважона, на набережной Орфевр. Полицейский пригласил его расспросить о поведении владельцев «Автомата».
— Я не заметил ничего особенного, — заявил журналист. — Никакой напряженности между ними… но должен уточнить, что никогда прежде не видел их вместе…
Внезапно Бруно вспомнил одну деталь.
— Ах, да! Во время интервью мы находились в гостиной на втором этаже, внезапно вошел Тони Лафо… так, будто хотел застать нас врасплох. Он пришел за книгой, но у меня было совершенно четкое впечатление, что это только предлог. Впрочем, Эрналь не придал тогда никакого значения. Во всяком случае, он обошелся без комментариев.
— Если я правильно понял, Тони Лафо мог проявить признаки… зависти?
Слово рассмешило журналиста.
— Да, можно назвать и так! Несколько позже, когда я уходил, Лафо демонстративно меня проигнорировал. Он явно был раздражен.
— Как вел себя во время интервью Эрналь?
— Отлично… раскрепощен, уравновешен. Он несколько возбудился, вспоминая съемки фильма и, как мне показалось, очень радовался повторной демонстрации фильма в кинотеатре. Он даже при мне позвонил на ОРТФ, чтобы попросить показанную по телевидению копию, считая ее единственным полным экземпляром. Это все, что я могу рассказать…
— Не густо, — заметил Соважон, доставая свою трубку.
— Да, можно представить Тони убийцей Эрналя, обратное мне кажется маловероятным.
— Почему?
— Впечатление. Лафо явно был нервозным, легковозбудимым типом, к тому же мы знаем, что он был завистлив и ревнив. Предположив, что Эрналь хочет порвать с их… партнерством…
Инспектор жестом остановил Бруно.
— В любом случае сегодня несомненно одно — в машине сгорел Лафо.
— Причем с бумагами Эрналя, ибо это вызвало ошибку в опознании. Машина была на чье имя?
— Эрналя.
— Значит, неудивительно, что в бортовом ящичке был найден бумажник владельца машины. Итак, преступление или самоубийство?
— Лишь Эрналь может ответить на этот вопрос. Мы объявили его розыск…
Дверь кабинета приоткрылась, позволяя увидеть высокий силуэт инспектора Дельмаса.
— Надо же, старина, — начал он и тут увидел стоявшего спиной Бруно.
— Извини, я думал, ты один, — запнулся он, собираясь удалиться.
— Останься, — сказал Соважон, — и пожми руку своему большому другу!
Бруно удивленно обернулся и узнал Дельмаса. Он тотчас понял шутку Соважона и не смог скрыть свое смущение. Но Дельмас подошел и улыбаясь протянул руку.
— Я простил бы скорее то, что вы выдали себя за одного из моих друзей, чем утверждения об убийстве Франсуазы Констан.
— Но я уверен, что ее убили, — запротестовал Бруно. — Франсуаза Констан, Тони Лафо, оператор…
— «Фильм-убийца!» — насмешливо процитировал Дельмас.
— Уверяю, что со мной согласно большинство читателей, — заметил Бруно.
— Ваша теория безосновательна. Тони Лафо не участвовал в фильме своего партнера… Более того, он встретился с Эрналем лишь в 1965 году.
— Откуда вам это известно? — подозрительно спросил журналист.
Но тотчас поправился и, улыбаясь, добавил:
— Если вы можете сказать, не разглашая служебных секретов.
— Очень просто, от семьи Лафо, — сообщил Дельмас.
— Я вчера встретился с Фабрисом Фонтенем, — признался Бруно. — Он тоже не верит, что между тремя трагедиями существует связь…
— И это мнение имеет к нам прямое отношение! — подметил Соважон.
— Есть вещь, волнующая меня, но на которую никто не обращает внимания, — продолжал Бруно.