Даниэль была уверена, что угадала. Трагические события последовали после показа «Скажите, что мы вышли». Франсуаза Констан погибла сразу после этого.
Она почувствовала, что ее прошиб пот. Скатившаяся со лба капля сухо стукнула о газетную бумагу.
Как фамилия журналиста, ее предупреждающего?
Бруно Мерли.
Она должна написать ему, позвонить.
Подумать еще. Все обдумать за воскресенье.
Во вторник утром судебный следователь принес в издательство фоторобот человека, устроившего «трагическое ограбление в Безоне». Этот портрет смог появиться благодаря сведениям сопровождающего, оправившегося от ран.
Крупная фигура, нос с горбинкой, очень мясистые губы, — злоумышленник, казалось, смахивал на боксера.
«С угрозой для жизни я сорвал платок, скрывавший низ лица. С угрозой для жизни!», — повторил раненый, подняв указательный палец, подчеркнув тем самым, что немногие отважатся на такое.
Бруно увидел фоторобот намного позже, в последнем выпуске газеты. У него было смутное чувство, что разыскиваемый человек ему знаком, но тогда он был слишком занят, чтобы соотнести его с фотографией Жан-Поля Биссмана.
С тех пор как он посвятил большую часть своего времени тайне «кошмарного фильма», а его статьи почти ежедневно появлялись во «Франс Пресс», Бруно получал четыре или пять писем в день. Они приходили от людей неуравновешенных, сообщавших о массе совершенных или готовящихся убийств, или наивно желавших помочь в расследовании и не сообщавших ничего стоящего.
«Какая разница, одно то, что журналист получает письма, уже слава!» — утверждали секретарши.
Этим утром Джо Синьяк выполнял роль почтальона, он вручил Бруно гневные письма, признание в любви и просьбу дамы определенного возраста, «самой пишущей прекрасные сказки, которые могут тронуть широкие слои читателей», войти в контакт с представителем великой демократической прессы.
Четвертое письмо было подписано Даниэль Жено, экс-Пакен.
— Взгляни-ка на это, — сказал Бруно фотографу.
Джо повиновался.
«Париж, воскресенье.
Мсье, я прочла вашу статью.
И долго колебалась, писать ли вам. Я не считаю себя „женщиной, находящейся в опасности“, о которой вы говорите. Съемки „Скажите, что мы вышли“ уже привели к одной жертве. Я вам расскажу об этом, только получив официальное обещание, что вы оставите меня вне всей этой истории.
Я работаю контролером в „Эдене“, улица Курно, 11. Вы можете подождать меня перед кинотеатром после вечернего сеанса. Рассчитываю на взаимопонимание.
Даниэль Жено, экс-Пакен».
— Великолепно! — воскликнул Джо. — Кому ты звонишь?
— Инспектору Дельмасу, я ему обязан!
Некоторое время спустя на том конце провода ответил комиссар, и Бруно прочел ему письмо Даниэль Жено.
— Благодарю за новость. Следует немедленно ехать туда.
— Но она не сообщила своего адреса…
— Директор кинотеатра должен его знать, встретимся там через четверть часа, — решительно заявил Дельмас.
Бруно повесил трубку.
— Захвати меня, — предложил все слышавший Джо.
— Женщина рассчитывает на взаимопонимание, — заколебался журналист.
— И ты напускаешь на нее всю набережную Орфевр!
— Согласен.
Молодые люди устремились к выходу.
Машина Бруно подкатила к «Эдену» в тот момент, когда инспектор Дельмас выходил из кинотеатра.
— Итак? — спросил Бруно, едва затормозив.
— Следуйте за мной, это в двух шагах, — ответил полицейский, прежде чем сесть в свой «рено-404», стоявший во втором ряду.
Одна за другой машины направились к улице Дамбаль.
В доме, где жила Даниэль экс-Пакен, не было консьержки, но на почтовом ящике было написано: «Мадам Жено, первый этаж, направо».
Инспектор Дельмас постучал в дверь. Открылась та, что была напротив, выглянула настороженная старая женщина.
Дельмас вновь постучал, все так же безрезультатно.
— Может быть, она вышла по делам, — предположил Бруно.
— Конечно нет, еще не время! — откликнулась старуха.
Дельмас показал ей удостоверение.
— Полиция? — глаза ее блеснули.
— Вы видели мадам Жено сегодня утром?
— Нет. И меня удивляет, что она не отвечает на стук.
— Но вы слышали, как она вернулась вчера вечером?
— Это невозможно, я на ночь вкладываю свои тампончики, — возразила та, указывая на уши. — Но могу вам сказать одно, у нас одинаковые замки, у нее и у меня…
— Значит, один и тот же ключ? — закончил за нее Бруно.
— При условии, что она не оставила его в замке, вы можете войти, — сказала женщина, протягивая свой ключ инспектору. — Мне он пока не нужен, я не выхожу…