Они помолчали. Пуля искоса взглянула на Варвару.
«Верить им или снова бежать? Последние два года — это нескончаемый кошмар без намеков на добрый исход. Она привыкла не перечить, страх за жизнь отца превратился в абстрактный страх. Каждый самостоятельный шаг давался ей с трудом. А то, что она сбежала, это почти геройский поступок.
Просто чудесно, что в ее жизни появилась Варвара. Всё стало меняться. Она сбросила груз воспоминаний, с разбега влюбилась в Егора, нашла в себе смелость поругаться с Репой и подраться с ненавистным женихом. Шесть счастливых дней».
— Мы сегодня заезжали в клуб и посмотрели записи за тридцать первое декабря, — в ее мысли вторгся голос Константина. — Там в полный рост фигурирует Паулина Ганье. Именно ты принесла корзину с яблоками в клуб и передала ее бармену. Пуля?
«А-а, вот почему Егор не присел рядом с ней. Как быстро она переходит из одной роли в другую. То девица трусливая, то жертва бессловесная, то подозреваемая».
— Я ее узнала. Эту корзину вечером тридцатого привез племянник моей мачехи, которого вы знаете под именем Ильи.
— Жених?
— Бывший. Утром он ушел, а после десяти мачеха велела мне отнести корзину в клуб и передать бармену. Я исполнила ее приказания. А вечером ваш брат сбил меня с ног этой корзиной. Я узнала ее по пледу, в который та была завернута.
И она автоматически потерла кисть руки, на которой желтел небольшой синяк.
— Я боднул тебя корзиной? — спросил Егор.
— Хлестнул пледом, — не поднимая глаз, ответила она.
— Значит Илюша — хозяин яблок, — сделал вывод Константин. — Зря жениха отпустили. У меня к нему появились вопросы.
Пуля подумала, что с племянником и его теткой распрощаться будет непросто. Мачеха, судя по ее напору, легко не отступится.
— Кстати, нашу маму тоже зовут Паулиной, — снова голос Константина, — но отец называл ее Линой.
Пуля задумчиво взглянула на Ашидовых.
— А моего отца звали Егором. Немного странное, правда, такое совпадение имён?
В этот момент в коридоре раздались почти девчачий визг, дверь в номер медленно распахнулась. За порогом на корточках сидела смеющаяся Альбина, крепко держа за руку вырывающегося Тима, и щекотала его. Чуть позади них переминался Даня, бордовый от смущения.
— Наши воспитанные мальчики подслушивали под дверью? — сообразила Варвара.
— Подумаешь! — запальчиво ответил Тим. — Подкрадывается… чтоб тоже подслушивать!
И он ткнул пальцем в обувь герцогини Альбы. Туфли на каблуке исчезли, вместо них появились спортивные тапочки на резиновом ходу.
— Смена имиджа, — одобрила Варвара. — У вас что-то случилось Альбина Ниловна?
Ниловна оживленно покивала. Она отпустила Тима, развернулась к Константину, молитвенно сложила руки на груди и ласково попросила:
— Ты мне очень нужен. С кладовкой надо что-то решать. Я ее полдня охраняю. Сейчас Виталика упросила постеречь.
— Кладовка, — вспомнил Константин. — Рашид, новый замок надо врезать.
Когда спустя два часа напевающая под нос Варвара вернулась в номер, она обнаружила в комнате непривычную тишину и темноту. Чуть поколебавшись, включила верхний свет: ее соседка, поджав ноги, сидела на кровати и грустно смотрела в окно на дальнюю беседку. В беседке было тоже темно, никто не ждал там Пулю.
— Хандришь? — укоризненно прищурилась Варвара. — А он замок врезает, дел по самую макушку.
— Час назад врезал, — бесцветно уронила Пуля. — Я мимо проходила.
И вытерла слезу, прозрачной дождинкой капнувшей на щеку.
— Меня бросили.
— Привыкла, что все ее бросают и предают, — Варвара обняла подругу и покачала, как маленькую.
Та бурно разрыдалась.
«Да, привыкла. Подло бросают и неожиданно предают. Наверное, с богатыми наследницами всегда так поступали. Поэтому и хотела быть обычной, хоть относились бы по-человечески. Жалели, а не рассматривали с любопытством, замешанном на зависти и ненависти».
— Я не брошу и не продамся, — она погладила Пулю по спине. — Мы с восьмой и десятой комнатами два номера отрепетировали. Хоть сейчас на сцену. Ты мальчишек не видела? Не заходили?
Пуля вытерла слезы и помотала головой.
Варвара постучала пальцами по столешнице, задумавшись над феноменом исчезновения близнецов.
— Странно. Не иначе Чук и Гек думу глубокую думают. Что же они подслушали?