— Никого. То есть спят все. И в запертые двери стучали — не откликаются.
Одевались быстро и молча.
— Готовы? — спросил Димон, в последний раз пробежав бумажку с приказом: налево, сто метров, дом лесника. — Тогда пошли.
Дверь поддалась только после того, как на нее навалились втроем, — столько снега намело снаружи. Ветер сразу по-разбойничьи выскочил из ночной черноты, ворвался в вестибюль, полоснул холодом по лицам. Зато около домика лесника, укрытого в ельнике, было затишье.
Они набились в тесные сени, топали, стряхивали друг с друга снег. Радостный собачий лай раздался за дверью, и стоило Димону откинуть наружную щеколду, как пушистая черно-белая лайка вылетела из горницы, не задумываясь кинулась к Лавруше лапами на плечо и несколько раз лизнула в лицо.
— Ребята, — сказал Лавруша, — там в сенях поленница. А мне пса не выпустить бы. Ну, куда? Куда ты тянешь? Чего скулишь? Что, с хозяином твоим беда? Знаем — знаем, что беда. Потерпи. До утра придется тебе потерпеть, утром помощь придет. Понял? Усек?
Димон набрал уже полную охапку дров, когда в полутьме сеней до него донесся Стешин голос:
— Дима?
— Да.
— Ты помнишь, я летом уезжала на неделю?
— Помню. Вы с концертами по деревням ездили.
— Да. А когда возвращались, ты на дороге сидел. С корзинкой.
— Ну, сидел.
— И я застучала в кабину, чтоб остановили, и спрыгнула, и ты сказал, что за грибами ходил.
— Я помню.
— Только в корзинке у тебя пусто было. И грибов в июле у нас не бывает никогда.
— Чего ты вдруг вспомнила?
— Так…
— Нет, скажи.
— Я подумала тогда… Подумала, что ты меня ждал. Это правда?
— Угу.
— Знаешь, когда тот в репродукторе сказал, что мы многое забыли и продолжаем забывать, я больше всего за это испугалась. Что забуду когда-нибудь, как ты сидел там на дороге. И как смотрел на меня. И как мы шли потом пешком до деревни.
— Я не забыл. Я даже помню, в каком платке ты была. В зелененьком.
— А у тебя на рубашке значок был. Города Суздаля. Я еще подумала: неужели он за это время в Суздаль съездил?
— Да нет. Я так надел. Пофорсить.
— А помнишь, мы уже почти дошли до деревни, и ты хотел меня за руку взять.
— А ты не дала. Почему?
— Маленькая еще была. Глупая. А ты…
— Скоро вы там? — донеслось из-за дверей. — Замерзаем.
Они замолчали и вошли в комнату, пряча покрасневшие лица за охапками дров.
— А Киля где? — спросил Лавруша.
— Киля?.. Мы думали, он здесь, в комнате.
— А я думал — он там, с вами.
Они оглядели бревенчатые стены, медвежью шкуру на полу, телевизор, заглянули под занавески.
— Нет, он нас решил доконать сегодня! Димон с грохотом швырнул дрова к печке и выбежал на крыльцо.
— Киля! Киля! Бандит бессовестный! Где ты? Иди сюда, на голос. Эгей!
Никто не откликался.
Ветер все так же выл и нес над крышей бесконечный снежный поток. Когда охрипший и продрогший Димон вернулся в дом, он увидел сначала изумленные глаза Стеши, потом Лаврушу, застывшего посреди комнаты и, наконец, в углу — виляющий собачий хвост и оскаленную пасть с зажатой в зубах телефонной трубкой.
10
Свободной рукой капитан удерживал телефон так цепко, словно это был живой собеседник, способный убежать, не дослушав самого главного.
— Всех! — кричал он в трубку. — Вы поняли меня? Всю ночную смену водителей! Разбейте их на два отряда. В первом — два бульдозера, две снегоочистилки и обязательно один тягач. Пусть выезжают немедленно. Курс — деревня Ночлегово. Не теряйте времени на заправку, горючее доставим уже в пути. Главное для них — расчистить первый этап дороги. Со вторым отрядом поеду я сам и ученые из Научного городка. Нам понадобится еще десять водителей — это как минимум. И конечно, транспорт. Еще две снегоочистилки. Заправщик с горючим. Санитарные машины. Причем с персоналом. И не только дежурных врачей. Пусть вызывают специалистов-невропатологов. Вы записываете? Свяжитесь еще с летчиками. У них есть мощный прожектор на самоходном шасси. Объясните им ситуацию, они поймут. Без такого прожектора по целине нам не пробиться. Кроме того…
На другом конце провода что-то сказали — капитан нахмурился и возмущенно взмахнул рукой, не выпустив из нее телефонного аппарата.
— Жители тоже поймут, уверяю вас! Если вы подготовите сообщение и утром объявите по радио, что случилось, куда была послана снегоуборочная техника, — у вас не будет ни одной жалобы. Да-да — от мала до велика выйдут с лопатами на улицу разгребать снег вручную. Вот увидите… А не надо так бояться сообщать людям о несчастьях. Если объяснить им прямо и честно — они поймут. Плохо же вы их знаете…