Невероятно, что на такую вроде бы специфическую тему как некромантия может быть написано столько книг. И ведь разными же людьми, в разное время. На полках обретались и какие-то специальные, с ритуалами и обрядами, и общедоступные, вроде анатомических атласов и травников. В большинстве своем книги были без подписей на корешках, и приходилось открывать некоторые, чтобы удостовериться в содержимом. Если по началу меня каждый раз бросало в дрожь, то постепенно я привыкла и даже прониклась. То, что люди обычно считают делом кровавым, не знающим чего-либо, кроме эгоизма творящего, оказалось серьезной наукой, более того — искусством. Не просто поднятие трупов, вытягивание жизненной энергий из существ, общение с сущностями иного мира и управление ими. Нет, еще и отдача энергии, некоторое лечение, даже воскрешение — пусть и в краткое время после смерти.
Под впечатлением, я лишь отметила, где находятся простые книги вроде энциклопедий и каких-то романов, и попросила Зана пойти дальше. Это оказалось уже не столь интересно — дальше был второй этаж, представляющий собой жилую зону. Покои самого Зана, покои мага, покои, в которых теперь буду обитать я, знакомый мне уже кабинет мага; и все эти помещения располагались вокруг гостиной с камином и небольшой музыкальной комнаты. Хотя ни тем, ни другим уже давно не пользовались, равно как и всеми комнатами покоев, кроме спален. После смерти хозяйки богатый особняк для счастливой семьи превратился в пыльное жилище отшельников. Что же с ним станется, если болезнь Заннеша приведет того к смерти?
Выше были чердак и небольшая башня, но мы не стали туда подниматься — по словам парня сейчас там делать нечего. Под домом располагался большой подвал, в который меня также не повели. Там находилась лаборатория мага, и без разрешения нам обоим путь туда был заказан, так что на этом маленькая экскурсия была завершена, и Зан отвел меня в мои комнаты. Пройдя сквозь короткую анфиладу маленьких комнат смутного назначения, я очутилась в небольшой спальне. Тут, по видимому, все же прибрались, но тот самый нежилой запах еще стойко держался на своей позиции.
За неприметными дверцами обнаружилась пустая, за исключением одиноко повисшего на вешалке платья, гардеробная и ванная комната, и вот уж куда я устремилась быстрее, чем могла бы в компании ветра. Тут нашелся и чистые, хоть и пожелтевшие от старости полотенце и халат, и кусок мыла, и мочалка, так что вскоре, восторгаясь непрерывно льющейся из крана горячей воде, я сидела в ванне и стоила замок из мыльной пены. Замок упорно стремился не ввысь, а вширь, тщательно растертая мочалкой кожа немного саднила, а волосы под рукой поскрипывали после мыла. И это было маленьким счастьем.
После ванны, радуясь, что нигде не оставила сумку, одела рубашку и сарафан. И окунулась в запах старой избушки ведьмака. Как там Есхим и Маришка? Все ли у них нормально? Вспоминают ли они обо мне или уже полностью погрузились в семейную жизнь? Глаза защипало. Кому я вообще нужна в этом мире? Если некромант справится с болезнью сына, или же наоборот, не справится, я снова окажусь снаружи, без кого-либо. Люди с самого детства привязаны к этому миру — семья, друзья и враги, просто окружение, да и вообще прошлое. Что есть у меня, недочеловека? Названый брат с молодой женой, которым вряд ли до меня, и к которым я не знаю, как добраться. Неудавшиеся отношения с оборотнем, которых хотел меня использовать. Временная работа на некроманта-отшельника и его медленно умирающего сына. Приятель-стихия и просто меньше полугода жизни вообще. Опершись на подоконник высокого окна, я невидяще смотрела на плотную стену леса за осенним садом. Словно вторя моему настроению, природа ударила о стекло первыми каплями дождя.
От давящих мыслей меня отвлек стук в дверь. Вынырнув из дум, я поспешила открыть Зану, судя по голосу, по пути морщась — из-за влажных волос одежда на спине подмокла и неприятно холодила тело.
— А я тебе принёс кое-что, — парень с улыбкой приподнял достаточно объёмную корзинку, поверх которой лежала какая-то одежда. — Извини, тут не все новое, но лавок у нас днём с огнём не сыщешь, а до закупок ещё полторы недели. Здесь расчески, ленты, шампунь и пена для ванны, не спрашивай, чья она, — парень ухмыльнулся: — Ещё свежие полотенца и постельное белье, некоторая одежда, мамина ещё. Если тебе что-то понадобится, говори, это просто все, что я сумел придумать.
Заметив мои не высохшие волосы, Зан понятливо склонил голову:
— Ты у себя останешься? Просто хотел предложить посидеть в библиотеке — в гостиной пыльно до невозможности, — поболтать, почитать.
В необжитой комнате оставаться не хотелось, так что я мотнула головой, дескать, нет, пойду с тобой. По моей просьбе Заннеш аккуратно поставил корзину на комод и, забрав оттуда гребень и теплую шаль для меня, мы отправились в библиотеку.
Часть 17
Вечер стал самой приятной частью долгого дня. В библиотеке растопили камин — дикость, конечно, какие нормальные люди будут разводить огонь в помещении с таким количеством легко горящих книг, но магия, везде магия, не допускающая пожара, а еще потопа, — и мы сидели в глубоких креслах, хрустя кусочками поджаренного хлеба, захваченного Заном с кухни. Я расчесывала волосы, которые, подсыхая, стремились подняться в воздух. Заннеш, периодически отпуская шуточки про милые цветочки, читал вслух какой-то рыцарский роман, комментируя практически каждую строчку, отчего мы покатывались со смеху. Хохотали так, что даже хозяин замка поднялся из своих подвалов и присоединился к нам. Ложилась спать я очень поздно, с не сходящей с губ улыбкой и ноющим от смеха животом.
А со следующего утра жизнь снова вошла в спокойное русло. Отец Зана спокойно творил что-то в лабораториях, показываясь нам лишь во время трапез и во время уроков Заннеша. Мы с парнем были практически всегда вместе — и за столом, и на уроках, и на прогулках, а если и расставались, при нем я оставляла допущенного теперь в особняк ветра, чтобы знать, если что пошло не так. С некромантом мы выяснили, что никакие действия с магией мне недоступны, зато единение с воздухом у меня просто поразительное, а с землей немногим слабее. Маг объяснил, что при таком получении магии, как у меня, все способности зависят от обстоятельств. А меня подхватил и держал ветер, я находилась в лесу, да и мое происхождение…
Все это я, конечно, магу не рассказала, да и он не стал расспрашивать. У нас установились добрые, но чисто рабочие отношения — я слежу, чтобы с Заннешом не случилось чего, а он изредка и под строгим присмотром сына проводил исследования меня. Применял какие-то заклинания, втирал в кожу или давал выпить различные зелья, просто наблюдал. Пару раз Зан твердо запрещал отцу применять намеченные зелья и отгородил от заклинания. Некромант закатывал глаза, но все же отступал. Нам махали рукой, выпроваживая, а сам он погружался в свои тетради.
Так закончилась осень. Все плоды уже давно были собраны, листья унес озорник-ветер, предварительно погоняв нас большой шелестящей змеей по тропинкам. У Заннеша еще раз случился приступ, после которого он пролежал в постели сутки, и его отец при личном разговоре признался мне, что приступы становятся чаще. В середине первого месяца зимы сад за окном наконец укрыло белоснежное покрывало и больше не сходило. Тогда же Зан впервые меня поцеловал. Оба смущенные, мы еще и едва не попались магу, в неурочный час решившему пройтись до своего кабинета. Парень все веселился потом, обнимая меня, что никогда не видел таких красных одуванчиков, а я могла лишь прятать лицо у него на груди.
На улице набирала обороты зима, и мы перестали подолгу гулять по тропинкам. Иногда выходили поиграть в снежки, но все больше оставались дома. Заннеш совершенствовал навыки своего костяного слуги, я или читала, или рисовала рядом. Изобразительное искусство вообще быстро увлекло меня. Сначала я, зачитавшись одной книгой, загорелась нарисовать из нее сцену — корабли в порту и людей с другого континента, чья кожа цвета шоколада. Но отдельные фразы вроде «их мачты взмывали к небу, а паруса рвались вперед от ветра» не давали мне, никогда не видевшей кораблей, никакого понятия об их виде. Тогда я закопалась в собрание энциклопедий — хороших, с гравюрами, — и уже оттуда перерисовала какой-то корабль. Пером, с кляксами… И отец, и сын, увидев мою картину, старательно отворачивались, пытаясь не огорчить меня ухмылками, а потом маг отвел меня на чердак. Там, в большой комнате, залитой светом из чересчур большого для чердака окна, под одним скатом крыши разместился длинный ряд разномастных, но изящных картин. У окна расположился, по словам мага, мольберт, а напротив картин располагался стол и длинные полки.