Наконец Иван Ермолаевич 17 октября выехал из Петербурга, по дороге в Москву заехал к себе в Чукавино, а уже оттуда явился в Белокаменную и, при посредстве той же А. М. Еремеевой, получил возможность представиться своей невесте и её матери. «Наконец, почтенная Софья Харитоновна, — писала Анна Михайловна 30 октября, — будущее дитя Ваше явилось в Москву, и я буду ожидать приказания Вашего подвести его под Ваше благословение… Иван Ермолаевич рвётся к Вам и потому его именем прошу Вас назначить не позже завтрашнего дня, но для меня собственно желала бы, чтобы это было не утром, а после обеда, потому что утром будет доктор у папиньки[632] и мне непременно надобно быть у него; сегодня же у меня гости, да и Вам нет времени прежде помолиться, как Вы того хотели».
Наконец все формальности, требовавшиеся этикетом того времени, были закончены, Иван Ермолаевич и Софья Матвеевна были объявлены женихом и невестою, а 13 ноября того же 1831 г. состоялась и их свадьба. Девятнадцатого декабря Иван Ермолаевич отправился в Казань, чтобы познакомить молодую жену со своей многочисленной роднёй. Молодые провели там не более месяца: они торопились вернуться к Софье Харитоновне, на Пресненские Пруды, так как она очень скучала в непривычном одиночестве, особенно без своей шестнадцатилетней Сонюшки. Она писала молодым в Казань ежедневно, начиная со следующего за отъездом дня, сообщала им все московские новости, передавала поклоны знакомых и аккуратно в каждом письме свидетельствовала почтение «милостивому государю Алексею Фёдоровичу (отчиму Ивана Ермолаевича. — Б. М.) и всем любезнейшим сестрицам и братцу (Ивана Ермолаевича), тётушке и всем родным». Мы позволим себе сделать из писем этих несколько небезынтересных выписок. «Не забудьте навестить Василья Андреевича Загорского[633] и побывать у преосвященного Филарета», — наставительно пишет она 23 декабря 1831 г. Далее, жалуясь на пустоту в доме после отъезда молодых, она говорит: «Получив список медицинских книг, я сокращаю часы скуки трудами. Вчера и сегодня вписывала цены медицинских увражей[634], которые могу приискать в каталогах Готье. Но так как весьма многих увражей, которые мы имеем, в них не означено, то я и хочу промыслить каталоги других книгопродавцев, чтобы все означить; труд не малый, особенно по недостатку источников и помощников, ибо самый верный помощник мой — Пётр Ларионович[635] убит горестью: бедная Варинька день ото дня слабеет, и не думаю, чтобы додышала до Вашего возвращения». «Я получила от брата[636] письмо, — сообщает она 30 декабря, — в котором он уведомляет меня, что добрый и почтенный друг наш Иван Фёдорович Журавлев[637] сделан тайным советником и сенатором». В письме от 5 января 1832 г. она спрашивает: «Были ли вы, милые мои дети, у преосвященного Филарета, приняли ль его благословение?.. Вчера я нечаянно была обрадована посещением доброй и милой Надежды Тимофеевны Карташевской[638], которая, оставя мужа и детей в Витебске (ты знаешь, Соничка, что Григорий Иванович — попечитель Белорусского Университета), едет за 1800 вёрст в Оренбург навестить больную, слепую мать свою: пример детской любви! Она, остановясь в Москве на несколько часов, не хотела ехать, не видав меня, и была у меня вместе с Сергеем Тимофеевичем. Благодарю Бога за добрых друзей!» «Были ли вы у почтенной игуменьи? Покойный друг мой[639] был ею очень обласкан. Я бы желала также, чтобы Вы навестили старичка Василья Андреевича Загорского, давнишнего знакомого Матвея Яковлевича».
В письме от 27 января 1832 г. Софья Харитоновна пишет: «Поблагодарите за меня почтеннейшего братца Вашего Михайла Николаевича[640] за то полезное удовольствие, которое он доставил тебе, Соничка моя, показав тебе все достопамятности Казанского Университета. Были ли у игуменьи? Образ, которым папенька благословил тебя, Соня, приехавши из Казани, получил он от неё в благословение. Как мне завидно, что я с Вами вместе не слушаю лекций почтенного профессора физики[641] Казанского Университета. Но было время, когда и я слушала лекции славного профессора физики Страхова[642]. Это было во время ректорства покойного моего родителя[643]. Тогда несколько курсов дано было публичных, и многие дамы-охотницы прилежно их посещали. Из прилежных, не прогуливавших ни одной лекции, теперь в Москве только две: графиня Броглио[644] и Анисья Фёдоровна Вельяминова-Зернова[645]. Вскоре по перемене ректора и лекции публичные кончились; а жаль, что кончились: они были очень занимательны».
632
Статский советник Михаил Антонович Прокопович-Антонский, бывший обер-секретарь Общего собрания Московских департаментов Сената (род. 8 ноября 1760 г., ум. 29 мая 1844 г.).
633
Бывший адъюнкт Московского университета по кафедре математики в 1805—1810 гг., писатель.
634
Богатейшей библиотеки покойного М. Я. Мудрова. Часть её была перевезена в Чукавино, но, кажется, там не сохранилась.
635
Страхов (1792—1856), доктор медицины, ординарный профессор ветеринарии в Московском университете; он был женат на одной из семи воспитанниц М. Я. и С. X. Мудровых — Варваре.
637
Род. в 1776 г., ум. в 1842 г.; в 1810-х гг. он был масоном и уже тогда знал М. Я. Мудрова.
638
Рожд. Аксаковой, сестры С. Т. Аксакова; со всем семейством их были хорошо знакомы Мудровы и Великопольские. Вот что писала Софье Харитоновне Ольга Семёновна Аксакова 3 ноября 1831 г.: «С истинным удовольствием получила извещение Ваше, сердечно радуюсь о помолвке любезнейшей Софии Матфеевны, тем более, что мы лично знакомы с Иваном Ермолаевичем; надеюсь скоро сама поздравить вас. С истинным почтением честь имею быть, Милостивая Государыня, Вам покорнейшая ко услугам Ольга Аксакова.
Сергей Тимофеевич, свидетельствуя Вам своё истинное почтение, искренно радуется и поздравляет Вас».
640
М. Н. Мусин-Пушкин, двоюродный брат Ивана Ермолаевича, сын родной тётки его — Евдокии Сергеевны, рожд. княжны Болховской (род. 7 июня 1771, ум. 5 января 1843 г.), тогда попечитель Казанского, а впоследствии С.-Петербургского учебного округа; умер в 1862 г. в чине действительного тайного советника и в звании сенатора.
641
Ник. Ив. Лобачевский, женатый, как сказано было выше, на единоутробной сестре Ивана Ермолаевича — Варваре Алексеевне Моисеевой. Брат её, Николай Алексеевич Моисеев, питомец Казанского университета, в 1827—1832 гг. был лектором французского языка в том же университете.