Л. Н. ОБЕР. Мое знакомство с Пушкиным. Русский Курьер, 1880, № 158.
В Москве дом кн. Зинаиды Волконской был изящным сборным местом всех замечательных и отборных личностей современного общества. Тут соединялись представители большого света, сановники и красавицы, молодежь и возраст зрелый, люди умственного труда, профессора, писатели, журналисты, поэты, художники. Все в этом доме носило отпечаток служения искусству и мысли. Бывали в нем чтения, концерты, дилетантами и любительницами представления итальянских опер. Посреди артистов и во главе их стояла сама хозяйка дома. Слышавшим ее нельзя было забыть впечатления, которые производила она своим полным и звучным контральто и одушевленною игрою в роли Танкреда в опере Россини.
Кн. П. А. ВЯЗЕМСКИЙ. Полн. собр. соч., VII, 329.
Нужно отобрать суду показание от прикосновенного к делу А. Пушкина: им ли сочинены известные стихи, когда, с какой целью они сочинены, почему известно ему сделалось намерение злоумышленников, в стихах изъявленное, и кому от него сии стихи переданы. В случае же отрицательства, не известно ли ему, кем оные сочинены. КОМИССИЯ ВОЕННОГО СУДА, учрежденная лейб-гвардии при конноегерском полку (по делу Леопольдова, Молчанова и Алексеева) -- в отношении своем к московскому
обер-полицмейстеру, 13 янв. 1827 г. Пушкин и его совр-ки, XI, 27.
Призывал я к себе сочинителя А. Пушкина и требовал от него показание, но г-н Пушкин дал мне отзыв, что он не знает, о каких известных стихах идет дело, и просит их увидеть, и что не помнит стихов, могущих дать повод к заключению, почему известно ему сделалось намерение злоумышленников, в стихах изъясненных, по получении же оных он даст надлежащее показание. А. С. ШУЛЬГИН (московский обер-полицмейстер) -- Комиссии военного суда, 19
янв. 1827 г. Пушкин и его совр-ки, XI, 28.
Комиссия постановила послать к г. московскому обер-полицмейстеру список с имеющихся при деле стихов, в особо запечатанном от комиссии конверте на имя самого А. Пушкина и в собственные руки его: но с тем однако ж, дабы г. полицмейстер по получении им означенного конверта, не медля нисколько времени, отдал оный лично Пушкину и, по прочтении им тех стихов, приказал ему тотчас же оные запечатать в своем присутствии его, Пушкина, собственною печатью и таковою же другою своею; а потом сей конверт, а следующее от него, А. Пушкина, надлежащее показание по взятии у него не оставил бы, в самой наивозможной поспешности, доставить в сию комиссию при отношении. КОМИССИЯ ВОЕННОГО СУДА -- москов. обер-полицмейстеру, 22 янв. 1827 г. П-н и
его совр-ки, XI, 29.
Я пригласил Пушкина к себе, отдал ему пакет лично, который им при мне и распечатан. По отобрании же от него, г. Пушкина, надлежащего показания, оное вместе с теми стихами запечатаны в присутствии моем его собственною печатью и таковою же моею в особый конверт, который при сем честь имею препроводить.
А. С. ШУЛЬГИН, моск. обер-полицмейстер -- Комиссии военного суда, 27 янв,
1827 г. П-н и его совр-ки, XI, 30.
(Стихи оказались непропущенным цензурою отрывком из пушкинской элегии "Андрей Шенье", над которым кто-то надписал: "На 14 декабря").
Сии стихи действительно сочинены мною. Они были написаны гораздо прежде последних мятежей и помещены в элегии Андрей Шенье, напечатанной с пропусками в собрании моих стихотворений. Они явно относятся к французской революции, коей А. Шенье погиб жертвою. (Следует подробное объяснение отдельных стихов отрывка). Все сии стихи никак, без явной бессмыслицы, не могут относиться к 14 декабрю. Не знаю, кто над ними поставил сие ошибочное заглавие. Не помню, кому мог я передать мою элегию А. Шенье. Для большей ясности повторяю, что стихи, известные под заглавием "14 декабря", суть отрывок из элегии, названной мною Андрей Шенье .
АЛЕКСАНДР ПУШКИН. 27 янв. 1827 г. Москва. П-н. и его совр-ки, XI, 31.
Просьба Н. О. Пушкиной (матери поэта, поданная летом 1826 года) лишь 4 января 1827 года была заслушана в заседании комиссии прошений, и постановлено было довести прошение Пушкиной до высочайшего сведения. Это было сделано 30 января 1827 г., при чем прошение Пушкиной при представлении его царю было изложено несколько иначе: "Надежда Пушкина, -- читаем здесь, -- изъясняя, что сын ее имел несчастие навлечь на себя гнев покойного государя императора, почему последовало высочайшее повеление жить ему в деревне, где находится уже третий год, одержим болезнью и без всякой помощи, но ныне, усматривая, что сознание ошибок и желание загладить поведением следы молодости успели остепенить ум и страсти, -- просит о возвращении его к семейству по даровании прощения". -- Прочтя подлинный доклад комиссии, Николай I поставил условный карандашный знак его рассмотрения, а рукою докладчика статс-секретаря Н. М. Лонгинова сделана на докладе помета: "Высочайшего соизволения не последовало 30 января 1827 г.".
Б. Л. МОДЗАЛЕВСКИЙ. Эпизод из жизни Пушкина. Красная Газета, 1927, № 34.
Зимой 1826 -- 1827, по переезде в наш дом в Чернышевском переулке, я решился, по тогдашней моде, поднести Пушкину, вслед за прочими членами семейства, и мой альбом, недавно подаренный мне. То была небольшая книжка в 32-ю долю листа, в красном сафьяновом переплете; я просил Пушкина написать мне стихи. Дня три спустя Пушкин возвратил мне альбом, вписав в него:
Душа моя Павел!
Держись моих правил;
Люби то-то, то-то,
Не делай того-то.
Кажись, это ясно.
Прощай, мой прекрасный!
Со времени написания стихов в мой альбом кличка моя в семействе стала: "душа моя Павел".
Кн. ПАВ. ВЯЗЕМСКИЙ. Собр. соч., стр. 508.
Здесь тоска по-прежнему. Наша съезжая в исправности -- частный пристав Соболевский бранится и дерется по-прежнему, шпионы, драгуны, бл..и и пьяницы толкутся у нас с утра до вечера.
ПУШКИН -- П. П. КАВЕРИНУ, 18 февр. 1827 г., из Москвы.
Это было в Москве. Пушкин, как известно, любил играть в карты, преимущественно в штосс. Играя однажды с А. М. Загряжским, Пушкин проиграл все бывшие у него деньги. Он предложил, в виде ставки, только что оконченную им пятую главу "Онегина". Ставка была принята, так как рукопись эта представляла собою тоже деньги, и очень большие (Пушкин получал по 25 руб. асс. за строку), -- и Пушкин проиграл. Следующей ставкой была пара пистолетов, но здесь счастье перешло на сторону поэта: он отыграл и пистолеты, и рукопись, и еще выиграл тысячи полторы. Н. П. КИЧЕЕВ, со слов А. М. ЗАГРЯЖСКОГО. Рус. Стар., 1874, т. 9, стр. 564.
Никакая игра не доставляет столь живых и разнообразных впечатлений, как карточная, потому что во время самых больших неудач надеешься на тем больший успех, или просто в величайшем проигрыше остается надежда, вероятность выигрыша. Это я слыхал от страстных игроков, напр., от Пушкина (поэта)... Пушкин справедливо говорил мне однажды, что страсть к игре есть самая сильная из страстей.
Ал. Н. ВУЛЬФ. Дневник. Л. Майков, 190, 211.
Всю зиму и почти всю весну Пушкин пробыл в Москве... Московская его жизнь была рядом забав и вместе рядом торжеств... Он вставал поздно после балов и, вообще, долгих вечеров, проводимых накануне. Приемная его уже была полна знакомых и посетителей, между которыми находился один пожилой человек, не принадлежавший к обществу Пушкина, но любимый им за прибаутки, присказки, народные шутки. Он имел право входа к Пушкину во всякое время и платил ему своим добром за гостеприимство. В городской жизни, в ее шуме и волнении Пушкин был в настоящей своей сфере.
П. В. АННЕНКОВ. Материалы, 167.
Москва приняла его с восторгом; везде его носили на руках. Он жил вместе с приятелем своим Соболевским на Собачьей Площадке... Здесь в 1827 г. читал он своего "Бориса Годунова": вообще читал он чрезвычайно хорошо... В Москве объявил он свое живое сочувствие тогдашним молодым литераторам, в которых особенно привлекала его новая художественная теория Шеллинга, и под влиянием последней, проповедывавшей освобождение искусства, были написаны стихи "Чернь"... Пушкин очень любил играть в карты; между прочим, он употребил в плату карточного долга тысячу рублей, которые заплатил ему "Московский Вестник" за год его участия в нем.