Переломить пушку. Вышвырнуть гильзу. Вогнать новый патрон. Защелкнуть. Взвести курок.
Милая!
Милая уже приняла свой истинный облик. Высокая, болезненно худая девушка. Длиннющие руки ниже колен, пальцы-когти. Неприятно бледная кожа. Я говорю – девушка, но на самом деле у них нет пола. Нет половых органов. Упырями не рождаются. Упырями становятся. Нет груди, нет ничего ни спереди, ни сзади.
Безголовое тело в агонии крушит комнату. В ужасном нестерпимом молчании машет ручищами, пытается дотянутся до меня.
Второй выстрел – в живот.
Она падает. Я вскакиваю. Спотыкаюсь. Блин! Натягиваю штаны. Хватаю фомку из сумки. Ломаю ей ребра, выковыриваю сердце. Быстрее! Она уже начала твердеть! Колю в сердце консервант. Запаковываю.
Откидываюсь на пол. Тяжело дышу. Пот фигачит градом.
- Милая, папочка доволен! – голос вырывается со свистом.
Она уже полностью окаменела. Дотрагиваюсь до нее ботинком, и она тут же рассыпается неприятным синеватым пеплом.
И зачем я всем этим занимаюсь? Я! Человек! Белый Человек! Элита княжества. Не гражданин – и уж тем более не бежка. Белый Человек! Ну... почти. Полукровка. Отец из господ, а мать рабыня.
Если бы я...
С грохотом обрывается линолеум, и в комнату врывается упырь. Еще один! Да сколько их тут?!!
Ну вот и конец мне!
Он уже принял свой облик. Длинные, тонкие, темно-кровавые волосы, худое лицо, горящие глаза.
Я зачем-то направляю на него пустую пушку. Упырь выбивает ее, я пинаю его, брыкаюсь, он хватает меня за ногу, тащит к себе. Я долблю его фомкой по голове. Но какая тут фомка?!
Умру! Неужели умру?!!
И вдруг он отпускает меня.
Не думая, я ползу за пистолетом. Разломить. Гильза. Взвести...
Выстрел!
Ему сносит пол-лица.
Пушок! Пушок вцепился ему в икру!
Перезаряжаю. Разношу ему грудную клетку.
Падаю на пол. Размокаю. Чувствую, что обоссался.
Пушок подбегает, все лижет мое лицо.
- Да, да, да, да... хороший песик. Ты очень хороший песик. Тьфу! Ну не лезь! Отстань! Я тоже тебя люблю.
Люблю... люблю... люблю...
====== Глава 2 ======
У здания артели стоял Сиплый. Голова перевязана, пальцы грязные от крови, во рту сигарета.
- Привет, Перчик!
В артели меня все так называют. Я, когда в первый день пришел, полез в офис без очереди, а Данко меня окликнул:
- Нифига ты наглый перец!
А я ему тут же в ответ:
- Мой перчик тебе в жопу не влезет!
И все рассмеялись. И так я стал – Перчик.
- Ё-маё! Чё с тобой?
- На двоих упырей нарвался... Кое-как... вообще финиш!
- Офигеть! Такая же ерунда! Вот только что, на пустыре! Только одного распечатал, и тут же второй! Лезут, лезут – со всех щелей, как тараканы. Не знаю, как дальше будет! У нас как в сказке – чем дальше, тем страшней!
- Да-а-а-а! – протянул я.
Мы неловко помолчали.
- А это кто? – он кивнул на собаку.
- Пушок.
- Какой же Пушок, когда это сучка?
- Как догадался?
- А че тут догадываться? По морде же видно!
- Ну да... Ладно, а то сердце стухнет, пойду, давай, ага.
У порога я присел на корточки перед Пушком.
- Тебе нельзя туда, подожди здесь. Вот тут, в тенечке, под деревом.
Он жалобно посмотрел на меня, наклонив морду на бок.
- Я скоро!
Железная дверь была тяжеленная и словно бы не хотела впускать меня внутрь.
Пройдя через детектор и охрану, я зашагал по обшарпанному коридору. Тишина, духота, вентиляторы работают, но да что толку?
Подошел к окошечку, сунул пакет с сердцем.
- И чё? – устало огрызнулась тетка в окне. – Чё ты мне это суешь? Номер!
- Тридцать три, тридцать три, тридцать три, восемьдесят! Примите, пожалуйста, сердце!
- Так-то лучше.
Корова!
Я огляделся. Дверь в офис старшего смены была открыта. Я видел, как Метя сидел за столом, играл в компьютер. Нафига я решил к нему зайти?
- А! Кот-барон, заходи, заходи!
Не может он меня не подколоть! Ледяной Кот – это мой клан. Вернее, клан моего отца. И каждый раз он тычет мне в рожу этого “кота-барона”. Завидует, псина безродная! Он даже не гражданин, бежка поганая! А выбился в начальники! Такой-то и без мыла в жопу влезет!
- Сердце принес?
- Почему вы не предупредили, что в моем районе действуют два упыря? – спросил я, даже не стараясь сдержать раздражение.
Он оторвался от монитора, поднял глаза на меня.
- Два? Если их было два, и ты живой, значит, ты принес два сердца?
Я опешил.
- Где второе сердце? Просрал? Дебила кусок!
Я задохнулся от ярости. Я! Белый человек! Пускай полукровка! Но ведь половина крови – белая, благородная! И мне, МНЕ, этот обмылок будет... На меня?!
- Ты на кого... – я схватил Метю за грудки.
Но тут же получил удар по затылку. Весь мир съехал набок, меня повело, и я упал на пол. Кое-как пришел в себя, огляделся.
Надо мной стоял Амгар – хозяин, рядом маячил и его телохранитель.
- Не балуй, Перчик!
Здоровенная, тяжелая морда. Огромный второй подбородок. Густые черные брови, тонкие редкие волосы.
- Жалуется, что... – начал Метя.
- Жалуется? – толстые губы хозяина дрогнули. – Перчик, ты жалуешься?
Я молча встал.
- Я здесь главный, – он ткнул пухлым коротким пальцем себе в грудь. – Я делаю бабки! Мои правила! Если ты не доволен... Перчик... если ты не доволен... вот порог! Иди! Крути быкам хвосты!
Я молчал. Метя скалился.
- Ты не доволен?
- Доволен... – прошептал я.
- Ну вот и хорошо. Иди, нажрись как свинья, дай кому-нибудь в рот, проспись, а после, завтра, выходи на работу. Хорошо?
- Хорошо...
- Не слышу!
- Хорошо.
Он развернул меня и толкнул в спину.
Блин, даже в поганом бараке, с упырем в постели, я чувствовал себя лучше, чем здесь!
Из соседнего офиса слышался голос Розы. Громкий, он въедался в мозг:
- Для поступления в артель вам необходимо внести сумму в размере пяти тысяч семисот золотых. А так же приобрести у нас однозарядный пистолет “Носорог”, модель – сто один. Стоимость – тысяча триста... нет... кредитов мы не даем, и рассрочек, и подъемных! Так же...
А когда я вышел, Пушка не было.
- Пушок! Пушок!
Мне стало так тоскливо! Закат пылал, солнце садилось.
- Сиплый, Пушка не видел?
Сиплый был все еще здесь и все еще курил.
- Кого?
- Ну, Пушка, собаку!!!
- Да нет, какая нахер собака, я сам уже как собака!
Хотелось выть от обиды.
- Пушок! Ну я же просил! Блин! Пушок!
Но Пушка нигде не было.
Я стоял в растерянности, не знал, что делать. Вполне возможно, те же самые дети приволокут его ко мне через час. И продадут по второму разу. И это было бы хорошо, я бы заплатил!
А что если его уже пустили на мыло? Или на шаурму? Пушок! Блин! Глупый! Глупая ты собака!
- Дяденька! Хотите сексу?
Передо мной стоял мальчик. Худенький, босой, в одних шортах, глаза огромные, голодные.
- Чего? Это с тобой-то?!! А ну брысь!
Мальчик отбежал на безопасное расстояние, и крикнул:
- Импотент!!!
Блин! В его возрасте я и слова-то такого не знал! Импотент! Станешь тут импотентом!
Я огляделся. Отсюда, с Лысого холма, с окраины Нахаловки, открывался прекрасный вид на Белый Город.
А в самом центре Белого Города были огромные небоскребы, на которых золотом пылало закатное солнце.
В центре – башня государя. А вокруг нее – небоскребы кланов, они были чуть ниже. Не потому что у кланов не было возможности построить выше, просто высотка государя должна была быть выше всех по понятиям.
Каждый клан – это корпорация. У каждой корпорации – своя цитадель. Небоскреб клана Ледяной Кот “Голубой Сокол” – он самый крайний слева. Я там жил. Этажи с пятидесятого по семидесятый – жилые, там-то и обитают все коты, котята и кошечки.
Пять лет назад, блин, уже пять лет, закончил свой земной путь государь Сергей Петрович. У него осталось три сына: Сергей Сергеевич , Николай Сергеевич и Алексей. Первые двое насмерть схватились за власть, а Алексей отошел в сторону и не претендовал. Одна половина кланов встала за Сергея, а вторая, в которой был и мой отец, за Николая. А потом Алексей в самый решающий момент присягнул Сергею. Это и решило исход схватки. В итоге – отец поставил не на того. В итоге – за это ему перерезали горло. Как и Николаю, впрочем. Такие же господа сенаторы, вожди кланов. Прямо там, в Сенате, у них это быстро. У каждого на поясе длинный кинжал, символ власти. Отец мог бы покаяться, присягнуть на верность Сергею Сергеевичу, но он был горд. Горд до смерти.