Я прикусываю губу и отказываюсь смотреть ему в глаза. Знаю, стоит мне только взглянуть на него, считай я пропала.
— Положи пистолет, и мы уйдем прямо сейчас, — говорит Стефани Мелинде.
Всего несколько шагов отделяют меня и Далласа от его пистолета, лежащего на полу. Краем глаза я вижу, как он крошечными шажками продвигается в его сторону.
Мелинда вдруг переводит взгляд на него, и улыбка тут же спадает с ее лица.
— Ты крадешься к оружию? — спрашивает она.
Даллас всего лишь пожимает плечами.
И вдруг все происходит очень быстро. Мелинда поднимает пистолет, Даллас молниеносно пригибается к полу в направлении своего оружия, а я бросаюсь к Далласу, звучит, словно гром, выстрел в тишине комнаты.
Я наваливаюсь на него согнувшегося всем телом, мы оба валимся на пол, только я нахожусь сверху. Почему-то боль простреливает мое тело, наверное, я задела больное место, оставшееся от вчерашнего мордобоя с Мелиндой.
Даллас обхватывает меня руками и переворачивает меня на спину, прикрывая сверху собой, и вдруг крики полицейских наполняют помещение, ворвавщихся в дом.
Даллас поднимает голову, и мы видим, что Мелинда со Стефани, лежат на полу в наручниках.
— Вы в порядке? — спрашивает Тед, подлетая к нам с пистолетом в руке, в происходящем полном хаосе.
— Да, все хорошо. Лорелей только что спасла мою задницу. Уверен, это доказывает, что она любит меня, — говорит Даллас, улыбаясь мне.
Я стараюсь улыбнуться ему в ответ, но чувствую себя немного опьяненной. Должно быть, я слишком сильно упала на Далласа. Комната начинает вращаться, я моргаю несколько раз, чтобы прийти в чувство.
Даллас немного отстраняется от меня, и я замечаю кровавое пятно у него на плече.
— О Боже, у тебя кровь. В тебя стреляли, — бормочу я.
Он в замешательстве окидывает себя взглядом, а потом переводит взгляд на меня.
— Это не моя кровь, — шепчет он.
Я вижу, как он быстро приподнимается и его глаза расширяются от ужаса.
— Тед! Быстро вызови скорую!
Даллас прижимает руку к моему плечу, и я ору от боли.
— Ой! Не так сильно, — жалуюсь я, закрыв глаза.
— Нет, нет, нет. Лорелей, открой глаза, детка. Останься со мной.
У меня словно дежа вю. Почему он раньше мне не говорил таких слов? На меня накатывает такое веселье, что я начинаю смеяться. У меня такое чувство, словно я опять напилась. Но я точно знаю, что не пила ни грамма.
— Я здесь, и никуда не собираюсь, — смеюсь я. — Я так устала. И у меня болит плечо.
Я закрываю глаза и слышу вокруг себя какое-то движение и шорохи. Крики людей, кто-то стучит мне по лбу, Даллас что-то шепчет мне на ухо.
— Давай, открой глаза и скажи мне, что я напыщенный мудак. Скажи мне, что я упрямый болван. Мне не важно, что ты скажешь, только поговори со мной. Скорая уже в пути.
Я до конца не осознаю, зачем едет скорая, но от слов Далласа я опять начинаю смеяться.
— Ты такой глупый. Я люблю тебя. И ты не настолько уж напыщенный мудак, — говорю я ему.
Я с трудом разлепляю глаза и смотрю на него, у него на лице появляется улыбка с оттенком грусти.
Пусть ему будет стыдно за мое признание в любви, что ему от этого грустно.
Глава 21
— Просыпайся, соня.
Голос врывается в мой сон, и я хмурюсь от досады. Мне снится самый удивительный сон. Я раскрыла дело об убийстве, и Даллас сказал, что любит меня.
— Не буди ее. Она придет в ярость, когда узнает, что госпиталь выбросил ее туфли от Джимми Чу, поскольку они были в крови.
Я кряхчу и пытаюсь перевернуться на другой бог, чтобы опять погрузиться в сон, но не могу двигаться и что-то щекочет мне в носу, а руки, словно опутаны веревкой.
— Я уже поняла, что на госпиталь ты уже излила достаточно своей ярости. Не могу поверить, что ты обвинила санитара, что он пустое место, из-за того, что не знает, что такое стоящая обувь, хотя и совершенно убитая.
Мне хочется рассмеяться над этим разговором, но чувствую, что будет очень больно смеяться.
— Он сказал мне, что туфли были совершенно некрасивые и все в крови. Ему повезло, что я не дала ему под зад. Джимми Чу не может быть не красивым, в любом своем проявлении.
Я прихожу к мнению, что пора прекратить этот разговор, поэтому медленно моргаю, открываю глаза и вздрагиваю от яркого света. Повернув голову в сторону, вижу Кеннеди и Пейдж, сидящих на стульях рядом с моей кроватью. Что они делают в моей комнате? И почему в моей спальне такой яркий свет?
— Где я?
Мой голос слышится каким-то хриплым и тихим, я откашливаюсь, пытаясь прочистить горло.