- Вот такое происшествие, - заключила она с улыбкой.
Увидя ее улыбку, директор плотнее сомкнул губы. Затем Андрей Александрович сказал:
- Подобного самовольства, подобного самочинства не случалось за многие годы существования нашей школы.
Он произнес это отчетливо и неторопливо, словно первую фразу диктанта, которую спустя полминуты прочтет опять. Но он ничего не стал повторять, а взглянул вдруг на вторую парту. Здесь рядом с черноглазой, густобровой, смугловатой девочкой сидел Валерий, единственный из мальчиков, еще остававшийся на новом месте. Соседка не смотрела на него, но и не гнала.
- Тут еще что такое? - спросил Андрей Александрович строго.
Девочка привстала и сказала спокойно, даже равнодушно:
- Андрей Александрович, Саблин мне не мешает.
Валерий удивленно и признательно взглянул на соседку: «Не ожидал!..» А директор больше не интересовался ими. Он только еще раз напомнил классу, что восемьсот первая школа служит примером «всем учебным заведениям в округе»; сказал, что ученики 9-го «А» должны гордиться своей школой, и ушел, ступая осторожно и тяжело, без звука притворив за собой дверь.
Ребята вздохнули облегченно. Ксения Николаевна опустилась на стул.
- Потеряли треть полезного времени, - проговорила она. - Ну, займемся все-таки русской литературой девятнадцатого века.
Ксения Николаевна принялась рассказывать о Гончарове. «Гончаров писал очень толстые книги, - мелькнуло в голове у Валерия. - Кажется, он написал всего три книги, но зато уж толстенные…» И хотя очень скоро Валерий уже знал, что Ксения Николаевна рассказывает увлекательно, - тишина была полная, внимание общее и слитное, - но сам почему-то не мог сосредоточиться. Он все всматривался в профиль соседки и думал сбивчиво: «Почему самочинство?.. Ерунда! Ладно, пускай. Ничего… Ничего страшного».
Насчет «самовольства и самочинства» ребят из 9-го «А» речь заходила еще не раз.
На другой день ребят - комсомольцев девятых классов - попросили после уроков зайти к секретарю комитета комсомола школы Лиде Терехиной.
Очень высокая, с чинными манерами, Терехина была та самая девочка, на место которой Валерий накануне пересел. В классе Валерий заметил, что она очень смешлива. Но сейчас Лида показалась ему серьезной. Каждому из ребят, входивших в пионерскую комнату, она, встав, протягивала прохладную руку и говорила вежливо:
- Здравствуйте. Пожалуйста, садитесь. Стульев хватает?
Стульев было достаточно.
Когда собрались мальчики-комсомольцы и девочки, члены комсомольского комитета школы, избранного в прошлом году, Лида Терехина вышла из-за своего стола. Она собиралась сказать, что хочет познакомиться с новыми членами комсомольской организации еще до предстоящего собрания, но вдруг задумалась, сдвинула брови. Лида привыкла свои выступления начинать словами: «Девочки! Мы…» И сейчас она чуть не оговорилась; хорошо, что спохватилась в последнюю секунду, - уж мальчишки посмеялись бы над ней!
«Как обращаться? «Мальчики и девочки»? Смешновато!»
Ей даже вспомнились такие стихи:
Лида чуть не фыркнула. Откуда эти стишки?.. Да из «Приключений Буратино»!
- Товарищи! - начала Лида Терехина сухо, потому что дальше молчать было нельзя. - Давайте познакомимся… Ну, побеседуем просто. По душам, как говорится, - закончила она, глядя себе под ноги.
Но оттого ли, что Лида в смущении не сказала, о чем предстоит побеседовать, или оттого, что открывать душу так вот вдруг, ни с того ни с сего, никому неохота, - как бы то ни было, разговора пока не получалось.
Тогда Лида придвинула к себе стопку исписанных листков бумаги и, просмотрев верхний, начала:
- Давайте подумаем, кто мог бы в будущем войти в наш актив. Вот, например, - она легонько дотронулась до верхнего листочка в стопе, - вы, Ляпунов. Избирали вас в прежней школе в комсомольские органы?
- Нет, - ответил Ляпунов, и по комнате пробежал смешок.
- Потише, товарищи! - сказала Терехина и продолжала решительно: - Ничего не значит, что не избирали пока Ляпунова в комитет! Раньше не избирали, а сейчас могут его девочки… то есть товарищи… избрать - ничего нет смешного! Раньше не приходилось руководить, а теперь научится! Так?
В то время как Ляпунов откашливался, ребята перешептывались, предвкушая потеху, а некоторые даже поудобнее усаживались. Ляпунов выждал, пока стихнет оживление, и наконец ответил:
- По моему разумению, я не подойду.
- Отчего же? - возразила Лида тоном, каким подбадривают скромника. - Вам дали очень хорошую характеристику, вы…