Санёк остановился, как вкопанный, молча разглядывая абсолютно пустой проспект. Вдали колонна автобусов медленно поворачивала на улицу Героев Сталинграда – Припять покидали последние обитатели недостроенного пятого микрорайона.
Сашка посмотрел на часы. «16.01. 27.04.1986» – равнодушно мерцали цифрами жидкие кристаллы.
– Помнишь, тётенька в рупор кричала: «…складывается неблагоприятная радиационная обстановка»? – как-то отрешённо спросил Лёха. – Это, ведь, было сообщение…
Лёха недоговорил – красная «пятёрка», резко взвизгнув тормозами, остановилась возле ребят. Мальчишки испуганно подпрыгнули.
Пожилой, почти лысый мужчина, сидевший за рулём, удивлённо смотрел на пацанов.
– Ой, здрасьте, Николай Григорьевич, – вдруг сказал Сашка.
Инженер стройконторы ЧАЭС Николай Григорьевич Лельченко наконец обрёл дар речи:
– Здорово, Сашок! Вы шо здесь делаете? Весь город эвакуировали автобусами, а они тут гуляют, черти лохматые!
Ребята растерянно молчали.
Лельченко в раздумье почесал пятернёй мокрую от пота лысину:
– Так, вот что, хлопцы – сидайте скоренько в машину. Отвезу вас на завод «Юпитер» – там ещё не все уехали. Может, прихватит вас хто до Киева.
– У нас есть билеты на «Ракету» – вдруг вспомнил Лёха.
– Да они ходят-то ещё, те ракеты? – недоверчиво спросил Лельченко. – Ну, сидайте, подвезу вас до пристани.
Сашка и Лёха, толкая друг друга, полезли на заднее сиденье красных «Жигулей». Николай Григорьевич утопил педаль газа, и «пятёрка», взревев двигателем, понеслась по проспекту. Лельченко, не снижая скорости, едва вписался в поворот на Семиходскую улицу.
Город был пуст. Такое увидишь разве что ранним утром 1 января. Только теперь, вместо снега, на Припять сыпался невидимый радиоактивный пепел, угрожая скорой мучительной смертью всему живому, а уровень активности воздуха на окраине уже превысил 1 рентген в час.
Вдалеке протяжно завыла сирена. Ребята радостно подпрыгнули на сиденье – прибывший из Киева «Метеор» «Шторм» разворачивался на тарелке Яновского затона.
Несмотря на высокий уровень радиации, суда на подводных крыльях будут ходить из Припяти в Киев вплоть до 3 мая. Команды скоростных теплоходов, пренебрегая опасностью, будут самоотверженно вывозить из зоны отчуждения пострадавших жителей Полесья, и многие члены экипажей заболеют впоследствии лучевой болезнью…
Лельченко остановил машину на улице Набережной, прямо возле речного вокзала.
– О, смотрите, хлопцы, – не одни вы вовремя не уехали! – загрохотал густым басом Николай Григорьевич, перемешивая русский язык с украинским. – Ще чоловік п’ятдесят дурнів від стада відбилися! Ну, прощайте, хлопченя! Хай вам щастить!
– А вы, что же, одни в городе останетесь? – удивлённо спросил Сашка.
Лельченко грустно улыбнулся:
– Да нет, тут таких как я, тысяч п’ять ще! Кому работать, кому магазины закрывать, выручку сдавать. Готель работает, столовая. Да, мало ли…
Когда Сашка полез в сумку за билетами, девушка-матрос устало отмахнулась:
– Кому они теперь нужны, билеты эти! Занимайте места, какие есть!
Ребята кое-как протиснулись в битком набитый салон. С грехом пополам нашли одно место у окна. Еле втиснулись вдвоём на сиденье по правую сторону салона. Пахло потом, чесноком, носками и бог знает чем ещё. Вечернее горячее солнце слепило глаза.
– Я думаю, в Чернобыле многие сойдут! – прошептал Лёха. – Тогда поедем с комфортом.
«Метеор», словно бы прощаясь с городом, загудел сиреной и медленно отчалил от дебаркадера.
Сашка оглянулся через плечо. На опустевшей смотровой площадке возле кафе стояла девушка в украинской вышиванке и махала вслед теплоходу то ли косынкой, то ли платком. Совсем юная девчушка, лет шестнадцати.
– Вот! Вот она – Припять! – сиплым голосом выкрикнул Санёк, тщетно сглатывая непонятный комок в горле. – Живая! Живая Припять!
Лёха прислонился носом к стёклу, потом недоумённо посмотрел Саньку в лицо и выразительно захлопал ресницами:
– Тебе точно голову напекло! Ты меня пугаешь…
Сидевший напротив седобородый дед с огромным саквояжем на коленях задумчиво глядел на мальчишек. Старческие тусклые глаза заволокло слезами. Он промокнул их рукавом потёртого, видавшего виды пиджака.
– Живая Припять! – негромко забормотал дед. – Кто знает, ребятки, может быть вы когда-нибудь вернётесь сюда. Кто знает…
– Да что вы, папаша, слезу пустили?! – подключился к разговору молодой парень в кепке. – Все мы вернёмся через три дня! Так по радио сказали.