— Что, каши мало ел? — торжествовала Витька. — А ты кизил-мазил, кедрач-лохмач, рыжий с лыжей... — торопливо перечисляла она. Куда Матвейке до неё: по части обзывательства Витьку не мог победить никто в их большущем дворе.
— Тихо! — шёпотом сказал Матвейка, и Витька сразу замолчала. — Слышишь?
— Что? — так же шёпотом спросила Витька.
— Трактор гудит.
— Ну и что?
Оттого, что они разговаривали шёпотом, казалось, теснее сдвинулись кедры, тревожней зашуршала трава, весь лес наполнился пугающими шорохами. А где-то неподалёку снова рыкнул двигатель трактора.
— Чего он тут околачивается? — задумчиво произнёс Матвейка.
— А тебе-то что? Пусть себе околачивается. Работает.
— А то, что никаких работ здесь не проводят.
— Так уж тебе и сказали!
— Я знаю, — Матвейка сказал так уверенно, что Витька поверила. — Надо поглядеть. Подожди меня.
— Нет, я с тобой,— запротестовала Витька.
— Только тихо, — предупредил Матвейка. Они, как разведчики, молча, след в след, шли друг за другом. Витьке казалось, что вот сейчас кто-нибудь выскочит из-за дерева — прямо на них — и... Она на секунду зажмурила глаза, пытаясь представить, что будет, но сразу же открыла их, потому что разведчик должен всё видеть, всё слышать, всё чувствовать!..
А шум между тем становился громче и громче.
— Может, вернёмся, а? — зябко поёжилась Витька.
Матвейка даже не повернул головы.
— Смотри, — сказал он.
Деревья как-то враз расступились, и она увидела трактор, ползущий по небольшой полянке. Но что он делает, Витька не могла понять.
— Кедры оббивает! — сказал Матвейка. — Вот вредители... Не смейте!! — срываясь с места, вдруг закричал он. — Не смейте!!
Куда он? Что с ним?
А Матвейка бежал через полянку, размахивая руками, и кричал не своим голосом. Витька, хоть ещё и не сообразила, что к чему, но бросилась следом, чтобы на всякий случай быть поближе к товарищу.
Их заметили. Рёв смолк, и из кабины высунулась круглая краснощёкая физиономия. За ней показалась вторая — длинная, бледная. Витька с ходу придумала для них прозвища: Синьор Помидор и Малосольный Огурец.
— Чего надо? — обратился Помидор к Матвейке.
— Вы зачем кедры бьёте?
— Орешков захотелось, — Синьор широко улыбнулся, и его толстые щёки уползли к ушам. — Ты, небось, тоже их любишь? И пацанка твоя? Что это у вас в майке?
— Не ваше дело, — хмуро сказал Матвейка.
— Грубит, поганец, — сказал Помидор Огурцу. — Видно, плохо учил его батька, не умеет он со старшими разговаривать... Ну-ка, проваливай отсюда!
Но Матвейка и не думал проваливать.
— Не трогайте кедров! Они же растут очень медленно, а вы их калечите! Свои вырастите, а потом и оббивайте!
— На наш век и этих хватит, — ухмыляясь, показал жёлтые зубы молчавший до сих пор Огурец. — Двигай, Вася! Чего ты с мелюзгой трени-брени разводишь?
— Люблю детей, — неприятно засмеялся Помидор, берясь за рычаги машины.
Дальше всё произошло, как в кино. Фырчавший потихоньку мотор взревел, и трактор двинулся к ближайшему кедру. Матвейка отбросил в сторону майку с шишками и кинулся наперерез, Витька — за ним. Возможно, он в чём-то был прав, когда называл её «принцессой на горошине», но товарищей в беде она не бросала. А сейчас была беда — Витька чувствовала, хоть и не совсем понимала, почему Матвейка так разговаривает с этими дядьками.
Синьор Помидор приглушил мотор и, высунувшись, спросил злым голосом:
— Жизнь надоела — под машину лезете? А ну, брысь!
Но Матвейка подбежал к кедру и вдруг начал карабкаться вверх по стволу, ловко перебирая руками и ногами, Витька никогда по кедрам не лазала, поэтому она раскинула руки и прижалась к дереву, заслонив его собой.
Помидор сплюнул, выпрыгнул из кабины и неторопливо пошёл к ним. Огурец остался в кабине.
— Задай им горяченького, — лениво посоветовал он.
— Бедные дети, — покачал головой Помидор. — Плохие у вас родители: до сих пор не объяснили простого правила — «не спрашивают — не сплясывай». Придётся сделать это за них, — закончил он, снимая ремень.
И тут Витька завизжала. Она вообще хорошо визжала. Если это случалось в детском саду, сбегались воспитатели соседних групп, ещё — директор и музыкальный работник. Если дома — из сто двадцать пятой квартиры приходили дядя Самед и тётя Диляра, а по воскресеньям — жильцы с пятого этажа поднимались к ним на шестой и тревожно спрашивали: «Что случилось?»
Но сейчас Витька визжала так, что стоять рядом, с открытыми ушами, было просто-напросто опасно: можно оглохнуть.
Синьор Помидор от неожиданности икнул и испуганно посмотрел на неё.
— С ума сошла, ей-богу! Замолчи ты! — вдруг закричал он. — Я же тебя пальцем не тронул!. Чокнутая девчонка!
— Да брось, — подал голос Малосольный Огурец. — Давай сматываться, покуда их мамаша с папашей не явились. Не докажешь потом, что не обидел.
Помидор чертыхнулся и побежал к трактору. Но тяжёлая машина вдруг зачихала и осталась на месте.
На тракторе заволновались: Огурец кубарем вывалился из кабины и начал лихорадочно дёргать какой-то ремешок — заводил мотор. Мотор фырчал, но не заводился.
Витька для верности продолжала визжать. И вдруг она увидела большую серо-рыжую собаку, которая выскочила из-за деревьев и огромными прыжками помчалась к обидчикам.
Помидор тоже заметил пса и что-то крикнул Огурцу. Тот дёрнулся, мотор взревел, и Огурец, словно его подбросило пружиной, влетел в кабину. Но собака оказалась проворнее: успела-таки тяпнуть беглеца за штаны! Трактор с рёвом развернулся и рванул с поляны. А следом, оглушительна лая, кинулся пёс.
— Лайка! Ура! — крикнул Матвейка, спрыгивая с дерева. — А вон — мамка! И дедуля.
Витька увидела Сашу Александровну и незнакомого высокого человека. Матвейкина мама почти бежала, а её спутник шагал широко и скоро. На нём были высокие сапоги, а на плече висела винтовка.
«Дедуля?» — Витька внимательно посмотрела на него. Голова лохматая, как у Матвейки, рыжая до пояса борода, а ручищи! — наверное, Витькиных четыре надо сложить, чтобы одна его получилась. Действительно, Карабас Барабас! Только семихвостой плётки не хватает. А впрочем, этот Карабас, наверное, добрый, иначе не называл бы его Матвейка так ласково.
Витька еле слышно поздоровалась с дедулей Барабасом. Он строго взглянул из-под нависших бровей и спросил басом:
— Кто кричал?
— Она, — показал Матвейка.
— А чего?
— Мужиков пугали на тракторе.
— А я уж невесть что подумала, — облегчённо вздохнула Саша Александровна и улыбнулась. — И как, испугались мужики?
— Ещё как! Завели свою тарахтелку и рванули! Чуть гусеницы не потеряли!
— И Лайка ваша помогла, — добавила Витька. — Как выскочит! Как схватит одного!..
Пёс, только что вернувшийся из леса, услыхав своё имя, отрывисто гавкнул: мол, так всё и было.
—Асчего это вы на людей кидаетесь? — поинтересовался дедуля.
— Они кедры мучали, — пояснил Матвейка.
— Вон оно что! А мне, старому глухарю, и невдомек, чего трактор бурчит. Кедры, значит, губили...
— А мы не дали! — гордо сказала Витька. — Они только один успели.
— Молодцы! — похвалила Саша Александровна.
— Они-то молодцы, да я не молодец, — сокрушался дед. — И то не подумал, что у нас отродясь никто вредительством не занимался. Кто такие, не знаешь? — спросил он Матвейку.
— А это чужие, весной которые приехали, — Матвейка говорил так уверенно, будто те, на тракторе, рассказали ему о себе. — И ещё я номер трактора запомнил.
— А я — морды, — вставила Витька.
— Лица, — поправила Саша Александровна. Но Витька стояла на своём:
— Один, как помидор, а другой — огурец... малосольный.
Саша Александровна рассмеялась:
— По таким приметам, дед, в одночасье найдешь!
— Найду, однако, — и дедуля направился по следу трактора.
Лайка, словно почуяв, что предстоит настоящее дело, помчалась впереди хозяина. Нос она держала низко, к самой земле, как и подобает умной собаке. И по всему виду её чувствовалось, что она нисколько не сомневается в успехе! преступники будут схвачены.