— Понравилась быличка?
Витька только головой кивнула: понравилась и даже очень-преочень!
— Ещё, — попросил Матвейка. — Ещё хочу, дедуля!
— Ишь, разохотились! Спать пора. — Саша Александровна старалась говорить строго, а получилось всё равно — ласково.
Витька не протестовала. Она так сегодня устала, как, наверное, устают за всю жизнь. Да и у Матвейки глаза слипались.
Из сеней по внутренней лесенке забрались они на сеновал, где Саша Александровна приготовила постели, и улеглись, вернее, бухнулись в мягкое душистое сено. Ноги их больше не держали. А сон только того и ждал...
Глава седьмая
ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ РАЗГОВОР
Домой они вернулись счастливые: корзинки полные, по туеску мёду — подарок деда Матвея, а у Витьки и Матвейки ещё и Чебурашки.
Оказывается, дед Матвей всю ночь вырезал для Витьки игрушку. Всю ночь вырезал! Теперь она поняла, почему его «дедулей» называют и Саша Александровна, и Матвейка. Хороший он, добрый, ласковый, хотя на вид — настоящий Карабас Барабас...
Чебурашка забился в угол дивана и таращит оттуда свои круглые глаза: куда, мол, я попал? И что это за зверь с такой нахальной мордой, который подкрадывается ко мне? А не спрятаться ли мне за диванную подушку? Очень уж тревожно трещат две птички в клетке... Ничего не бойся, милый Чебурашка! Степан Иваныч хочет поближе с тобой познакомиться, а может, пригласить поиграть. А Паша и Даша радуются, что вернулась их маленькая хозяйка...
Телефон зазвонил звонко и неожиданно, так, что Витька вздрогнула. Кто мог ей звонить? Папа? Или мама?..
Она торопливо схватила трубку и закричала:
— Алло, алло! Это я! Мамочка?..
— Квартира Турабовых? — спросила трубка совсем не маминым голосом. — Вика, это ты?
— Ну конечно, я, а кто же ещё? А вы кто?
— Диспетчер Галя.
Странно, какая-то неизвестная... «диспетчер Галя» называет её по имени, а она и знать её не знает. Витька так и сказала:
— Я вас не знаю.
— Я тоже, — в трубке засмеялись. — Приходи ко мне в нефтеразведку, познакомимся.
— А когда? — Витька считала: если тебя приглашают в гости, отказываться неудобно.
— Да хоть сейчас. Кстати, с батькой своим хочешь поговорить?
— Ой!..
— Значит, хочешь, — Галя была удивительно понятливым диспетчером. — Вот и беги быстренько. Найдёшь контору?
Витька хотела сказать, что вообще-то она не знает никакой конторы, но трубка уже тоненько пищала: «пи-пи-пи...» Это означало, что разговор окончен.
Выход оставался один: бежать к Матвейке и Саше Александровне. Так она и сделала.
— Матвейка дома? — спросила с порога Витька.
— К отцу помчался на стройку. А зачем он тебе?
— Мне сейчас нужно в контору, — объяснила Витька. — Буду с папой разговаривать.
— С папой? — удивилась Саша Александровна.— Он приехал?
— Не знаю, но Галя сказала: «Прибегай быстренько».
— Подожди, Вика, давай по порядку. Кто тебе сказал про папу?
— Галя... диспет...чер, — Витька чуть запнулась, произнося незнакомое слово.
— Когда?
— Вот сейчас, она звонила по телефону. И сказала «быстренько»... Почему-то моё имя знает.
— Она сказала, откуда звонит?
— Ну да. Из нефтеразведки. Познакомиться хочет, приглашала даже. Давайте пойдём! А то я не знаю куда.
— Вот теперь ясно. Сейчас будет разговор с буровой по радиотелефону. И Сергей Рашидович, наверное, попросил Галю позвать тебя: видать, соскучились родители по своей доченьке.
Странные люди — взрослые! Говоришь им, говоришь, а они еле-еле поймут через пять минут! Тут бежать надо быстрее, а они выспрашивают, выспрашивают, а потом собираются два часа...
Но Витька на этот раз ошиблась. Саша Александровна управилась гораздо раньше: выключила плитку, где, судя по аромату, варился грибной суп, сменила шлёпанцы на туфли, закрыла квартиру, и они помчались...
АЛЛО, АЛЛО, БУРОВАЯ!
В конторе нефтеразведки было тесно и шумно, как в детсадовской раздевалке после прогулки на свежем воздухе.
Входили и выходили какие-то люди, быстро, непонятно переговаривались, звонили многочисленные телефоны, которых, как насчитала Витька, было гораздо больше пяти. Очень громко кричало радио, но перекричать шум в конторе не удавалось, и оно, наконец, обиженно замолчало.
Саша Александровна и Витька прошли в дальний конец комнаты и постучали в дверь с надписью «Диспетчер». Им никто не ответил (разве что-нибудь услышишь в таком шуме?), и Саша Александровна приоткрыла дверь.
— Можно?
Они вошли.
На высоком стуле спиной к ним сидела девочка с чёрными хвостиками волос, перетянутыми над ушами резинками с красными шариками, и разговаривала по телефону. Голос у неё был сердитый и требовательный.
— Нет, нет, нет. Не буду я вас защищать. Сами не маленькие — придётся отвечать за свой брак!
В это время зазвонил другой телефон, и она, бросив первую трубку, взяла новую.
— Алло, буровая. Нефтеразведка слушает...
«Ну и влетит ей, если кто-нибудь войдёт, — подумала Витька. — Распоряжается, как большая».
А девочка разговаривала теперь весело и по-прежнему непонятно.
— Какая у нас погода?.. Начальство приказало помочь передовикам. Почему — вам? Разве вы передовики? Ах, недельную норму уже прошли? Тогда, наверное, про вас шёл разговор. Да, отправим вам механика. Сегодня, вертолётом!.. Королевна ваша где? — девочка на высоком стуле вдруг повернулась и улыбнулась Витьке.
Да это, наверное, и есть Галя-диспетчер! А Галя сказала в трубку:
— Здесь ваша королевна, возле меня стоит...
«Почему она так странно называет меня? Королевна да королевна! У меня же имя есть!» — Витька хотела было возмутиться, но не успела: Галя крепко прижала к Витькиному уху трубку и сказала:
— Говори! Батька твой на проводе!
Сквозь писк и какие-то шорохи Витька услышала ужасно знакомый, ужасно родной голос.
— Папочка, папочка! Это я, Витька! Папочка! Алло!
— Здравствуй, девочка! Как на вахте?
— Нормально! — Витька засмеялась. Папа так всегда спрашивал, когда она возвращалась из детского сада. Вопрос означал: нет ли у неё нарушений, или замечаний, или ещё чего-нибудь «такого». — Папочка, я хочу к вам! Я соскучилась!
— Мы тоже, Викуша! — раздался голос Людмилы Петровны.
— Мамочка, когда ты приедешь?
— Мне ещё придётся задержаться. Человеку тут одному очень плохо.
Витька зашмыгала носом, и там, на другом конце провода, совершенно правильно истолковали подозрительные звуки.
— Э, нехорошо, — сказал папа. — Подожди слёзы лить. Галя, Эдик здесь?
— Сейчас посмотрю.
Галя выскользнула из комнаты и через минуту вернулась с высоченным, под потолок, человеком в лётной форме. «Ничего себе Гулливер!» — отметила про себя Витька.
А Гулливер говорил что-то про погоду и про начальство, которое, если узнает, «по головке не погладит», но в конце концов вздохнул и согласился:
— Ладно, Серго, только для тебя. Возьму твою королевну на борт, залягай меня комар! Не забоится, говоришь? Ну-ну...
Трубка снова вернулась к Витькиному уху, и она услышала:
— Витёк, хочешь ко мне на буровую?.. Чего молчишь? Язык проглотила?
Язык Витька, конечно, не проглотила, но поняла, о чём говорит папа, не сразу.
— Так хочешь или не хочешь?
— Папочка, миленький, хочу, хочу! Очень-преочень!
— То-то! — папа Турабов рассмеялся. — Эдик — мировой парень, на вертолёте тебя повезёт. Чур, не хныкать! Я поручился за тебя.
— Есть, товарищ командир!
— Ну, до свиданья, девочка! Ждём тебя с мамой.
Трудно вот так, сразу, поверить в счастье, которое нежданно-негаданно сваливается тебе на голову. Витька обвела всех сияющими глазами. Слышали? Она полетит к папе на буровую!
Саша Александровна улыбалась. Диспетчер Галя накручивала на палец чёрный «хвостик» из волос и тоже улыбалась. А вертолётчик Эдик почему-то потирал шею, будто она у него болела.