— Просто я наконец-то нашла тебя, но совершенно не чувствую удовлетворения, вот и слетела с катушек. Наверное, мне бы радоваться…
— Да, точно… Радоваться, ха-ха-ха…
Увидев мою вымученную улыбку, Отонаси снова состроила страшную рожу и вперилась в меня взглядом. Лучше бы молчал…
— Черт… Я думала, ты сдался под моим напором… Тогда что это за беззаботная морда?
Я ничего не понял из ее слов.
— Две тысячи шестьсот раз тебе было просто плевать. Мне-то без разницы, даже если это будет повторяться до бесконечности, все равно не сдамся. Но даже я устаю! И ты… ты тоже должен был от этого устать!
Тоже должен был устать?.. От чего? Вообще непонятно.
Но тут Отонаси, судя по всему, трезво оценила ситуацию и с сомнением посмотрела на меня:
— Может, у тебя все же нет сознания?..
— Сознания? Какого еще сознания?
— Ладно… Притворяешься ты или нет, объяснить тебе лишним не будет. Если вкратце, я уже в две тысячи шестьсот первый раз перехожу в эту школу.
Я так и застыл на месте. От шока.
— А все-таки у тебя отлично получается прикидываться. Хотя если ты и правда ничего не знал, то вряд ли стоило ждать чего-то, кроме этой тупой рожи. Ну да ладно, объясню тебе, как сама это вижу. В общем… сегодня второе марта, так?
Я кивнул.
— Считай, что второе марта повторяется уже в две тысячи шестьсот первый раз, но это не совсем так. Сложно подобрать правильное слово, поэтому я просто называю это «переходом в школу».
— О-о-о…
— И вот уже в две тысячи шестьсот первый раз я возвращаюсь во второе марта, в шесть двадцать семь утра.
Я не знал, что и ответить.
— Хотя слово «возвращаюсь» все же не совсем верное. «Переход в школу» — ближе всего к истине.
Отонаси увидела, что я слушаю ее с открытым ртом, и почесала затылок.
— Черт, долго еще тупить будешь?! После шести двадцати семи произошло что-то неприятное, и ты это «удалил»! — закричала Отонаси, совсем потеряв терпение.
Стойте… стойте… Как тут перестать тупить? Разве такое вообще можно переварить?..
— Я не до конца понял, но получается, что один и тот же промежуток времени постоянно повторяется?..
Стоило мне это произнести, как…
— О-ох…
Что это? Что за чувство?
Меня охватила страшная тревога, и я схватился за лацкан пиджака. Нет, погодите, это не тревога, а что-то намного хуже… Как бы это описать… Смутное подозрение, будто весь твой город подменили другим, но никто, кроме тебя, этого не заметил.
Нет, ко мне не вернулась какая-нибудь потерянная память или что-то вроде того. Я просто не мог ничего вспомнить, но почему-то ясно ощутил, что такое уже случалось в прошлом. Отонаси говорила правду, и с этим ничего нельзя было сделать.
— Понял наконец?
— П-погоди…
Значит, второе марта наступает уже в две тысячи шестьсот первый раз. Вот это… да… Но Отонаси, кроме этого, сказала еще кое-что.
— И все из-за меня?..
— Ага, — без раздумий согласилась она.
— Но п-почему я это делаю?
— А мне почем знать?
— Я тут ни при чем!
— Значит, сознание к тебе так и не вернулось?
«Почему именно я?» — вот что захотелось мне спросить в первую очередь, но тут я понял кое-что еще. Отонаси обратила на меня внимание лишь по одной причине: я написал на листке «Мария».
— И ты, пока у тебя не было сознания, и вообще все, кто тут застрял, просто не способны вспомнить то, что было раньше. Поэтому никто из класса, кроме виновника, не мог бы вспомнить имя Мария, хотя раньше я его называла.
Но я вспомнил. То самое имя — Мария — просто ни с того ни с сего всплыло в моей памяти. Даже не верится…
— Я и раньше не знала, будет от этого толк или нет. Но все равно пыталась сделать хоть что-нибудь, лишь бы запомниться остальным. И ждала, когда виновник наконец ошибется, — он ведь тоже наверняка все помнит. Но особых надежд не питала.
— И когда ты заподозрила меня? Ты ведь именно ко мне обратилась…
— Вообще, я особо не подозревала безобидных ребят вроде тебя.
— Так что?..
— Ну, времени у меня было полно, поэтому я решила передавить всех вшей по одной: назвала свое имя каждому.
«Времени полно…»
Вряд ли она задавалась: Отонаси действительно уже потратила кучу времени.
Вот оно как… Раз ее время нескончаемо, то, оказавшись здесь в очередной раз, она решила заставить весь класс написать свое имя — ну и дурость! Отонаси надеялась, что кто-то все-таки напишет «Мария»… Нет, вряд ли надеялась… К две тысячи шестьсот первому «переходу в школу» она уже испробовала все стоящие идеи и теперь просто убивала время, придумывая новый план. Но и такая попытка лучше, чем ничего, — от этого ей наверняка жилось спокойнее. Все равно времени у нее полным-полно…