— Если вы хотите меня убить, воля ваша, — спокойно вытянулся Стивки. — Только я смею вас просить прежде наказать еще одного человека.
— Заткнись! Как ты вообще смеешь меня просить хоть о чем-то после того, как сдал столь важные для нас позиции?!
— Потому что приказы, отданные генералом Тоссаком нельзя было воспринимать иначе, как намеренно запланированную диверсию против моих людей, удерживавших позиции в порту! — не повышая голоса, уверенным ледяным тоном процедил Стивки. — Этот предатель отвел войска с левого фланга моих позиций, открыв гельским силам коридор и позволив им перерезать мои коммуникации. Мы держались почти в полном окружении последнюю неделю, не имея даже возможности послать сообщение о своем бедственном положении, проигрывая противнику в численности войск, артиллерии и технике, практически не имея кораблей. И я все равно удерживал город и порт, выполняя ваш приказ! Если бы не ваш сын, мы бы все там погибли!
— Мой сын? — удивился граф, откинувшись на спинку кресла. — Келвин был под Гарнейским портом? Что он там забыл? По моим сведениям он должен находиться возле Терских островов, где высадился тристанский экспедиционный корпус…
— Ваши сведения устарели! — прошипел Стивки, почти не разжимая зубов. — сир Келвин разбил тристанцев и заставил их убраться с островов, после чего перебросил все свободные силы к Гарнейском порту. В отличие от генерала Тоссака, который даже в уборную сходить не может, не разослав десяток оповещений по всем войскам, ваш сын показал себя примером настоящего и достойного командира. Если бы не его удар в тыл гельским войскам, вы бы потеряли не просто порт. Вы бы потеряли еще бы и весь гарнизон порта. Все мы обязаны жизнью вашему сыну. И знаете, что в это время делал ваш генерал?! — слова Стивки просто сочились ядом, и даже графа неприятно передернуло. Командор мог напугать человека, просто находясь рядом, а в таком состоянии от него вообще можно было ожидать чего угодно.
— Вызовите генерала Тоссака, скажите, срочно! — включив коммуникатор, потребовал тоскарийский граф и только после этого снова обратился к Стивки: — И что же он сделал? Генерал всегда хорошо проявлял себя на полях сражений, у него много наград и заслуг как перед феодом, так и перед всем королевством.
— Плевать я хотел на его заслуги! — рявкнул Стивки, но быстро справился с собой и снова приобрел каменный вид. — Этот предатель не сделал вообще ничего! Он просто удерживал свои позиции, которые практически никто не трогал в этот момент, а на все просьбы о поддержке отвечал, что у него другие приказы. Он отказал в помощи даже вашему сыну! Плевать на меня, я даже не сир, но ваш сын Келвин приказывал ему поддержать моих людей в порту хотя бы артиллерией! И он все равно отказал…
— Этому должно быть логическое объяснение, — граф снова откинулся на спинку кресла, покачиваясь в нем и задумавшись, — простое, но в то же время весьма понятное объяснение его действий. Тоссак давно заслужил мое доверие…
— Всему этому есть объяснение! — Стивки едва сдерживался, и граф хорошо видел, как побелела его рука, все крепче сжимавшая эфес палаша у него на поясе. — Генерал Тоссак предатель. Он предал меня, бросив умирать, и неизвестно еще, не предал ли он заодно и вас, продав Вассарию или тристанскому выскочке.
— Следи за своими словами, Стивки, — устало попросил граф, приложил палец к виску, стараясь успокоиться. Сейчас требовалось действовать, точно выверив свои действия, по законам логики, а не эмоций, — такие голословные обвинения все равно ни к чему не приведут. Мы сейчас еще выслушаем версию генерала Тоссака, а после этого уже придем к общему консенсусу…
— Вы собираетесь еще слушать этого предателя?! — Стивки начал дышать шумно, как бизон, с силой втягивая в легкие воздух. — Он же будет врать!
— Я решу, врет он или нет! — повысил голос граф. — А не ты!
— Да пошло оно все к демонам! — Стивки развернулся, намереваясь выйти из кабинета. — Видимо, мне со всем придется разбираться самому!
— Стоять! — тоскарийский граф перешел на командирский тон. — Ты будешь стоять здесь и слушать генерала точно так же, как и я. Мне нужно понять все детали, прежде чем принять решение.
— Как вам будет угодно… — прошипел Стивки, возвращаясь на свое место, но так и не присев за стол. Для него места здесь не было, только для вассалов, каким он не являлся, несмотря на все свое положение в войсках.
Тоссак зашел в кабинет графа примерно через десять минут, в парадном мундире и даже не оставив бокал с шампанским, но моментально побледнел, увидев стоявшего здесь же Стивки. Граф это отметил и чуть заметно усмехнулся, убедившись, что не только на него командор производит подобное впечатление.
— Генерал, я вас вызвал для того, чтобы уточнить обстоятельства события, по поводу которых у нас с командором, — кивнул он в сторону Стивки, — возникли определенные разногласия. По прочтении вашего последнего отчета, я не обнаружил какой-либо информации о ситуации в Гарнейском порту, хотя он примыкает к вверенным вам позициям, а сейчас наш уважаемый Стивки заявляет, что вы намеренно допустили окружение порта, открыв коридор войскам противника…
— Господин граф, — Тоссак поставил бокал на стол и одернул свой мундир, — могу я просить разрешения присесть?
— Конечно, мой друг, присаживайтесь, — предложил ему граф, широким жестом указав на любой из свободных стульев у стола, — и расскажите нам в подробностях, что произошло…
— Произошла трагедия, — Тоссак пожал плечами. — Командование Гарнейского порта проявило себя в высшей степени некомпетентным, допустив столь позорное окружение, несмотря на все мои усилия по предотвращению подобного. Не слушая моих распоряжений, Стивки, принял на себя командование войсками вместо компетентных офицеров и наглядно показал, что не в состоянии руководить столь большими операциями…
— Вранье! — Стивки все-таки не выдержал и вмешался. — Все вранье, от первого до последнего слова! Пока вы тут прохлаждались всем своим помпезным табором, я уже дрался в колониях с тристанцами! Если бы не я, вам бы просто некуда было потом приводить подкрепления! Я удержал их тогда, а сейчас ты смеешь называть меня некомпетентным! — Тоссак повернулся к нему с выражением откровенной брезгливости на лице, но успел только охнуть, когда Стивки, схватив его за воротник, стащил со стула. — Да как ты смеешь, трусливый предатель!
— Стивки! — граф вскочил, хлопнув ладонями по столу. — Немедленно отпусти его! Это приказ!
— Наемник! Дикарь! — пытаясь откашляться, выплюнул генерал, когда, подчиняясь приказанию, Стивки его отпустил. — Варвар! Господин граф, я не понимаю, почему вы вообще держите его в войсках, он же сумасшедший! Вспомните только, что осталось от колониального гарнизона под его командованием, когда тристанцы по ним ударили? Из десятка выжили в лучшем случае двое или трое, он же тристанцев в крови своих людей утопил!
— Зато я удержал колонии, пока вы тут жевали сопли, раздумывая, что вам важнее, Гористар или собственные люди! — ответил Стивки, тоже переходя на повышенные тона, едва удерживаясь от того, чтобы не выхватить свой палаш.
— Стивки! — граф снова хлопнул по столу. — Мы это уже обсуждали! Немедленно прекрати! — атмосфера в кабинете была накалена до предела, а Стивки был человеком, предпочиташим словам действие.
— Как вам будет угодно, господин граф, — поклонился Стивки, сделав шаг назад.
— Ваша светлость, — повернулся к своему сюзерену генерал Тоссак, — я уже давно вам говорил, что его необходимо отстранить от командования, он более опасен нашим войскам, чем вражеским. Конечно, я понимаю, что этот наемник отлично подходит в качестве сторожевой собаки, но сейчас идет война!