Она выслушает его. Она предпочтет выслушать второго человека на флагмане Флота, который попытается манипулировать ею, используя влажность и поразительный запах риса, щавеля и лотосов, растущих в гидропонных прудах, чем думать о Махит Дзмаре.
– И сколько народу вы кормите? – спросила она, следуя за Двадцать Цикадой к краю одного из террасных прудов. Впечатление возникало такое же, как если бы она стояла на балконе. Они опирались на металлическую ограду мостков тонкой работы и смотрели вниз на зелень.
– У нас мощности на пять тысяч человек, – сказал Двадцать Цикада. – На сокращенных пайках в чрезвычайной ситуации можем продержаться три месяца. При обычном численном составе «Грузика для колеса» мы абсолютно самодостаточны, при этом уровень питания будет гораздо выше, чем просто для поддержания существования.
– И достаточно цветов для всех палуб, – добавила Три Саргасс. – Столько лотосов…
– Как я уже сказал, гораздо больше, чем просто для поддержания существования.
Таким образом, красота была частью его определения самодостаточности. Три Саргасс всегда считала, что членам секты гомеостата не должны нравиться ни чрезмерно красивые вещи, ни чрезмерно уродливые, однако эта гидропонная палуба была прекрасна. Как и все лотосы, всех цветов: голубого и бледно-серебряного, белого и розоватого, цвета восхода солнца.
– Каковы потери? – спросила она после нескольких секунд преднамеренной паузы. – Не считая Пелоа-2, скольких мы уже потеряли?
– Разве вы не знаете?
Он поднял к облачной привязке место, где должны были находиться его отсутствующие брови, словно показывая ей, откуда надлежит черпать информацию.
– Мы не становимся всезнайками благодаря одному тому, что состоим в министерстве информации, икантлос-прайм. Но даже если бы оно было так, есть все-таки разница между прочтением доклада и выслушиванием солдата, находящегося на передовой.
Двадцать Цикада произвел тихий задумчивый звук – пощелкал языком по зубам.
– Я готов согласиться с тем, что всезнание в некоторой степени калечится отсутствием вездесущности. Чрезмерно высоки – это я о цифрах наших потерь. Слишком высоки для Флота, который решает, что ему делать дальше, и пока так и не установил места происхождения этих врагов, несмотря на тщательную разведку, проведенную нами в секторе.
«Мы не знаем, откуда они произрастают, – думала Три Саргасс. – Не знаем, как выглядит сад сердца их дома, знаем только, что он вряд ли выглядит подобно этой палубе, месту, которое так ценит Двадцать Цикада».
– Вы бы предпочли действовать, – сказала она.
– Мои предпочтения вряд ли имеют какое-то значение, уполномоченный. Я всего лишь не люблю расточительство во всех его производных.
«И вы полагаете, что эти инородцы агрессивны. Ваша замена для слова «агрессивность» – расточительство».
Три Саргасс провела пальцами по ограде, чувствуя скользкую влагу металла.
– О чем вы бы их спросили? Если они отзовутся на наше послание и придут поговорить с нами.
На сей раз звук, который он произвел, не был таким уж задумчивым.
– Почему вы считаете, что они захотят говорить? Как бы ни были вы и лселский посол точны в вашем разборе звукопередачи… Силы небесные, опять один из них пробрался в рис.
– Один из кого? – спросила Три Саргасс, но Двадцать Цикада уже перекинул ноги через ограду и приземлился со всплеском. Вода доходила ему до колен и мгновенно пропитала брюки его форменной одежды. Он двинулся по воде целенаправленно и раздраженно, остановился и замер, как ибис, собравшийся пронзить рыбу своим клювом. Затем, сделав резкое движение вниз, он ухватил что-то небольшое и темное между рисовых стеблей.
Оно пискнуло. Он пошел к Три Саргасс, держа добычу в вытянутой руке за шкирку, словно нес какой-то неприятный трофей.
– Подержите-ка, – сказал он и просунул ей добычу через решетки ограды.
– Это кот, – сказала она. Так оно и было. Черный котенок, судя по размерам, с огромными желтыми глазами и обычными кошачьими когтями, которые теперь все разом вонзились в рукав жакета Три Саргасс и в кожу под ним. С котенка капала вода, но он, в отличие от всех других котов, о которых она знала, казалось, воды ничуть не боялся.
Двадцать Цикада перебрался через ограду назад – на сухую часть балкона.
– Это животное было котом, – мрачно сказал он, – несколько тысяч лет назад, а потом оно превратилось во вредителя, обитающего в мангровых лесах Каураана. И этот вредитель попал на мой корабль через воздуховод, потому что кто-то решил, что эти зверьки очень милы, и принес беременную самку.