<А возможно, ИИ корабля обновился и ты теперь легитимный пассажир>, – сказал Искандр. Она почувствовала, что голос его звучит рассерженно и разочарованно. Ей хотелось швырнуть что-нибудь или сломать. Сломать что-нибудь красивое, какую-нибудь великолепную тейкскалаанскую поделку, которую она могла бы сбросить со стола и разбить. Она в этот момент не думала, как сможет делить комнату с Три Саргасс после того, что они наговорили сегодня друг другу. Сейчас это не было насущной проблемой.
К замку с сенсорной панелью был прилеплен кусок пластопленки, на которой было написано: «Ваш пароль ВОЙД», тейкскалаанский глиф имел форму гигантского полого круга. Пару мгновений Махит не понимала, что она должна делать, если код отпирания замка уже истек, но потом сообразила, что код предустановлен. Такой глиф было легко нарисовать, чтобы отпереть замок, прежде чем сменить код. Она сняла пластопленку, начертила пальцем на сенсорной панели ВОЙД, и дверь с пневматическим шипением открылась.
На фоне единственного светильника в комнате она увидела высокую худую фигуру, которая шагнула к ней…
Она упала на колени, даже не успев понять, почему это делает, белая пелена паники застлала ей глаза, и она покатилась прямиком к фигуре, подвела под нее ноги и резким прыжком бросилась на бедра головой вперед. Они столкнулись. Спазм свел плечо, ее словно ударили молотком – или коленом, и человек, которого она сбила с ног, охнув, тяжело упал на нее, ударившись ладонями об пол. «Где игла? – подумала Махит. – Мне нужно держаться подальше от иглы, на ней яд…»
Кто бы это ни был, он скатился по ее плечу и, сделав кульбит, приземлился на ноги, оставив Махит беспомощной грудой лежать на полу. Она предпринимала попытки отползти куда-нибудь, спасаясь от смертоносного укола, который положит конец всему…
<Прекрати, – сказал Искандр в ее мозгу таким громким голосом, словно стоял рядом и кричал. – Ты не умираешь, ты не в Городе, это не Одиннадцать Ель. Прекрати>.
«Ты не умираешь». Сколько раз она говорила ему эти слова посреди ночи, когда он пробуждал их после сновидений об удушении?
– А вы явно не любите сюрпризы, – сказал незваный гость, и Махит откинула волосы с глаз, с трудом подняла взгляд, сфокусировала его.
Она только что атаковала капитана Флота Шестнадцать Мунрайз, и это не пошло ей на пользу. Капитан Флота, судя по ее виду, не претерпела ни малейшего ущерба, все в ней до последнего волоска оставалось на своем месте. Махит почувствовала, как ее лицо потемнело от румянца смущения.
«Если один раз меня ждала засада в собственном доме, это еще не значит, что я каждый раз, видя кого-то постороннего в комнате, должна реагировать так, как только что», – тоскливо подумала она и в ответ на свои мысли получила печальное и сочувственное подтверждение Искандра.
– Нет, – выдавила она. – Обычно не до такой степени. Мои извинения, я никак не хотела нападать на вас, капитан Флота.
К ней потянулась изящная бледно-золотистая рука, предложение, и Махит приняла его. Шестнадцать Мунрайз помогла ей подняться на ноги.
– Вашу реакцию можно понять, – сказала она. – Я не знала, что вы участвовали в боях, посол Дзмаре. Нужно мне было оставить записку на двери. Но мне хотелось поговорить с вами с глазу на глаз.
– Я не участвовала в боях, – сказала Махит. – Я, черт побери, провалила экзамен на физические способности на восемнадцать баллов, я и близко к сражению никогда не была.
– Вряд ли для того, чтобы оказаться в ситуации, которая заканчивается боем, понадобятся хорошие оценки, – презрительно сказала Шестнадцать Мунрайз. – Так или иначе, у вас хорошо развиты инстинкты. Может быть, мы сядем?
Махит чувствовала во рту привкус адреналина, горький и металлический, ее немного трясло. Помимо применения физической силы, никакого очевидного способа выставить капитана Флота из комнаты не было, а первая попытка оказалась в высшей степени неудачной. Она огляделась в поисках чего-нибудь, на что можно было бы сесть, увидела маленький складной письменный стол, уже отодвинутый от стены, и две табуретки по обе стороны. У капитана Флота было время подготовиться. Вероятно, она не предполагала, что Махит заблудится в корабельных дебрях, и от скуки обследовала мебель. Махит начала впадать в истерику – даже в уединении собственного мозга, которое, впрочем, было весьма относительным.