Нет, должен быть какой-то другой способ. Неофициальный. Способ оказаться в нужном месте – там, где все камеры слежения, алгоритмы Города и Солнечных придут к выводу, что именно так и должно быть, раз он оказался под их оком. Это место должно быть там, где бывает и Три Азимут. Значит, нужно выяснить, в каких местах проводит свое время министр войны, но только так, чтобы ей не стало известно, что он хочет разузнать об этом.
Быть шпионом оказалось непросто. Восемь Антидот вздохнул, встал из-за своего стола с множеством, множеством слайдов с инфофильмами, на которых напечатаны законодательные акты. Он сильно устал от неподвижного сидения. День за его окнами уже клонился к вечеру, а он так ничего и не успел – только сделал домашнее задание и пытался разузнать побольше о станции Лсел. Теперь он чувствовал, что если прочтет еще хоть один документ, то его может вырвать. Будь он обычным ребенком, а не тем, кто он есть, он бы, наверное, пошел на улицу поиграть или что-то в таком роде. На самом деле он толком не знал, во что можно играть на улице, если это не амалицли, а для амалицли нужна целая команда.
Так что Восемь Антидот, вместо того чтобы отправиться на поиски воображаемой команды амалицли, вытянул руки над головой, насколько хватало их длины, и, наклонившись вперед в пояснице, уперся ладонями в землю, а ноги выпрямил, отведя их в прыжке назад. Он целую минуту выдерживал тело в упоре лежа, пока руки не начали гореть. Физическая зарядка зачитывалась как домашняя работа и к тому же доставляла ему удовольствие.
Созревание и сопровождающее его развитие мускулов, на его взгляд, слишком медлили. Он уже собрался было отжаться одной рукой, что ему пока ни разу не удалось сделать, как вдруг в голову пришла мысль. У него будто щелкнуло что-то в голове, информация встала на свое место, словно он решил один из стратегических пазлов Одиннадцать Лавра.
Человек, имеющий такую идеальную физическую форму, как Три Азимут, должен заниматься спортом, если хочет оставаться таким, какой есть. В особенности если этот человек занимает должность министра войны.
У министерства войны имелся гимнастический зал, в котором оборудования было гораздо больше, чем во Дворце-Земля. Среди прочего там был и тир. А Восемь Антидот давно уже собирался потренироваться в прицеливании, как ему советовал Одиннадцать Лавр, но пока он столько думал о стратегии, было не до тира.
Он не сомневался, что встретиться там с министром будет очень легко. Восемь Антидот был так доволен собой, что ничуть не расстроился, когда его попытка отжаться одной рукой грандиозно провалилась и он рухнул лицом в пол.
Офицеры тейкскалаанского Флота и уж, конечно, яотлеки никогда прежде не выслушивали отчетов Три Саргасс. Это было абсолютно новым и гораздо менее пугающим, чем заслушивание ее эзузуакатом, которой оставалось всего несколько часов до провозглашения императором. Почти все остальные в сравнении с Девятнадцать Тесло имели довольно бледный вид, даже яотлек. Хотя Девять Гибискус выглядела так, что и кастинговый центр не смог бы выбрать на роль яотлека в голографической драме никого более подходящего.
Но инородцы навевали на нее настоящий ужас. Если считать их людьми, то в смысле устрашения они превосходили Девятнадцать Тесло.
Она еще долго не забудет эти когти. Когти, зубы и то, как близко к ее коже они находились. Все остальное касательно Пелоа-2 погружалось в дымку теплового изнеможения и умственной усталости. Но как бы то ни было, они все же говорили с инородцами, она и Махит. Им удалось. Даже при том, что они ничего не сделали для приостановки или замедления войны, они сделали то, что сделали, и Три Саргасс собиралась упиваться этим столько, сколько получится. Она чувствовала себя великолепно… и была близка к истерике. А еще испытывала абсолютно радостное ощущение, стоя перед Девять Гибискус вместе с Махит и объясняя, что именно им удалось сделать и как.
Несколько больших стаканов воды пошли ей на пользу, и она не забыла пить их маленькими глотками, иначе существовала опасность выблевать всю эту воду на пол. Пришлось напомнить об этом Махит – станция не готовила своих дипломатов к жизни в пустыне. Ничего удивительного в этом не было. Удивительным было то, что рука Махит лежала на ее спине среди солнца и песка, одно только это утешительное ощущение прикосновения и признания, открывающаяся возможность: может быть, все, что было между ними, еще не провалилось к чертям безвозвратно!.. Может быть. Но и это «может быть» воспринималось ею как нечто пьянящее, совершенно удивительное. Как и все остальное в этот момент.