Он провел два полных дня в министерстве войны, во Дворец-Земля возвращался, только чтобы поспать, тенью ходил за министром Три Азимут. Может быть, этого было достаточно, чтобы у кого угодно начались ночные кошмары.
Он последовал за ней из спортивного зала в тир, позволил ей корректировать его стрельбу, как она корректировала положение его рук на мягких матах спортзала, потом последовал за ней до ее кабинета и просто, легко, чудесным образом там и остался. Он бы ушел, если бы она сказала ему уйти. Но она ничего подобного так и не сказала.
Она позволила ему присутствовать при ее разговоре с другими Ладонями: Шестой, техника и кораблестроительство, и Второй, логистика. А также при разговоре с Одиннадцать Лавром, который поглядывал на Восемь Антидота то ли с удовольствием, то ли с неудовольствием. Восемь Антидот сидел в кресле у окна, положив подбородок на сплетенные пальцы и уперев локти в колени; он наблюдал за всем, за чем можно было наблюдать. Он опробовал застывшее, нечитаемое выражение лица на министре Три Азимут, предварив его паузой – но министр ее не заполнила, а потом вовсе игнорировала Восемь Антидота, словно он был декоративной подушкой на кресле у окна, улучшал декор. Он старался прогонять чувство обиды.
Позднее в этот день, уже ближе к вечеру, Восемь Антидот принес министру кофе. Она рассмеялась над ним, взъерошила его волосы и сказала, что не пьет кофе, а он не офисная прислуга.
Он выпил кофе сам и остальную часть вечера пребывал во взвинченном, нервозном состоянии, а потом его охватила страшная паника, страшное возбуждение. Это случилось, когда Три Азимут стала получать сообщения, что агент министерства информации и Махит Дзмаре – деструктивное существо – спустились на мертвую планету Пелоа-2 и установили первичный контакт с врагом-инородцем. Ни одно из этих сообщений не имело кода Гиацинт, а потому все они считались открытыми и подлежали передаче по иерархической цепочке. Они поступали на корабли Флота по почтовой системе гиперврат, через обычных курьеров с шестичасовой задержкой между отправкой и получением. Ничуть не похоже на то, что сделала капитан Флота Шестнадцать Мунрайз, когда впервые предупредила министра о существовании агента министерства информации. Ничего тайного.
Странности начались позднее. Странно было находиться здесь, странно слушать приходящие сообщения. Неожиданно все ее встречи стали ограничиваться кругом представителей министерства науки, специализирующихся на ксенобиологии, и военных, которые очень спокойно рассуждали о приемлемых уровнях потерь в чрезвычайных ситуациях. Эти встречи затянулись до ночи, они продолжались без перерывов на еду, питье или отдых. Почему она не выпроводила его из кабинета, что хотела ему показать, и вообще, почему он не уходил по собственной воле?
Ближе к полуночи пришел эксперт по эбректи. Между ним и женщиной, выступавшей за боевые действия при условии приемлемого уровня потерь, состоялся вежливый обмен мнениями по принципу, кто кого перекричит о том, сколько можно позволять длиться первичному контакту, прежде чем придется принимать меры по недопущению убийства кого-либо из участников. Три Азимут сидела, слушала, делала записи. Восемь Антидот разглядывал выжженное отверстие в том месте, где прежде находилось ее ухо, и не мог понять, как она получила такое жуткое ранение. Еще он думал о том, кто из этих людей деструктивен и как ему опознавать таковых.
Когда он отправился домой, наступила уже самая темная, самая холодная часть ночи, он шел по саду во Дворец-Земля, дрожа от холода в своей тоненькой курточке. Придя домой, он упал на кровать и заснул. Он не запомнил свои сны, но, проснувшись, знал, что видел их. На следующее утро после восхода он снова шел по сверкающей каплями росы тропинке назад, в министерство войны. Назад, в кабинет министра Три Азимут. Он снова свернулся в кресле у окна, какой-то флотский кадет принес ему грейпфрут и сок личи на завтрак, а он слушал. Слушал, как министр Три Азимут получила сообщение с быстрым курьером от самого яотлека Девять Гибискус, он наблюдал, а кроме него присутствовали только Одиннадцать Лавр и двое близких сотрудников министра. Он не должен был здесь находиться – он просто никуда не уходил. Восемь Антидот никогда прежде не слышал голос Девять Гибискус, только видел ее изображение в виде голограммы. Ему показалось странным, что она говорит человеческим языком, что она не угроза и не пазл, подлежащий разгадке, а всего лишь женщина с легкой уверенной ритмикой речи и волнением, скрытым за сдержанностью, с которой она докладывала, что ее разведчики обнаружили планету инородцев. Вероятно, одну из многих, но… это был дом. Дом врага, который уничтожал их легионы.