– …Что-то типа грибкового образования, проникшего через этмоидальную кость в оральную полость? – спросила Шестнадцать Мунрайз.
– Абсолютно точно, капитан Флота, – подтвердил Двадцать Цикада в интерком слегка похоронным голосом. – Вы, случайно, не биолог по образованию?
– Никогда не имела удовольствия служить в медицинской части, – ответила Шестнадцать Мунрайз, что вовсе не означало «нет». На Девять Гибискус нахлынула бесконечная ненависть к ней за то, что она пытается быть не менее полезной, чем яотлек. – Но если грибок обитает в его мозге, то это объясняет, как он мог превратиться в споры. Под давлением сначала через этмоидальную кость, потом через мягкое нёбо. Насколько я помню, у инородца есть мягкое нёбо.
– Как умер кадет? – прервала ее Девять Гибискус.
– Он порезался, – сказал Двадцать Цикада. – Грибок попал в ранку. Но думаю, что его убил анафилактический шок, а не сам грибок. Он распространился не очень широко, и у кадета синюшность.
Еще один вопрос. Вопрос, который ей вовсе не хотелось задавать.
– А ты?
– Никаких порезов, никакого анафилактического шока, – быстро и кратко ответил Двадцать Цикада. – Через несколько секунд у меня будут уточненные сведения о том, насыщают ли эти споры воздух или нет. Корабль готовит мне диагностику воздушной среды, сведения приблизительные, но кое-что они скажут – и грибок, кажется, не очень счастлив.
– Счастлив, – категорично возразила Шестнадцать Мунрайз
– Его лишили хозяина, – сказал Двадцать Цикада, – и ему не очень нравится обитать в Шесть Ливне – или в его кровяном потоке. Он чахнет у меня на глазах.
– Может быть, ему больше понравится его мозг.
Девять Гибискус повернулась к Шестнадцать Мунрайз, шагнула в ее персональное пространство. Она использовала всю свою массу и размер, чтобы возвышаться, чтобы подчеркнуть свою власть.
– Мы не собираемся вскрывать черепную коробку одного из наших мертвецов ради экспериментов, – сказала она. – Вне зависимости от того, есть там чужеродные грибки или нет.
– Я ничего подобного не предлагала, яотлек, – сказала Шестнадцать Мунрайз и сумела сказать это оскорбленным голосом.
– Что же вы тогда предлагали?
– Я говорю, что грибок любит невральные ткани, там он чувствует себя стабильно. Наши враги могли послать этого в качестве ловушки – бомбы, жертвы. Я предлагаю проверить вашего шпиона и ее зверушку на анафилаксию или грибковые инфильтраты в мозгу. Вашего адъютанта тоже следует проверить. Яотлек, я не пытаюсь оспаривать вашу власть на вашем корабле, я просто боюсь того, что это все может означать. Отнеситесь к этому серьезно ради империи, если ради себя не хотите.
Она могла говорить очень искренне. Холодно, искренне и, скорее всего, настолько справедливо, что ее следовало изгнать – либо с «Грузика для колеса», либо из разговора.
– Мой адъютант, как вы это уже заметили, находится в зоне загрязнения, – сказала Девять Гибискус. – Я не могу отнестись к этому серьезнее, чем уже отношусь.
Шестнадцать Мунрайз кивнула и продолжила:
– А агент министерства информации? А группа сопровождения, которую вы послали с ней? Они уже вполне могли умереть или, возможно, сейчас распространяют грибок за пределами зоны загрязнения.
Девять Гибискус подумала, что Шестнадцать Мунрайз из тех капитанов Флота, чье командование всегда сопряжено с нагнетанием угрозы. «Параболическая компрессия», вероятно, утонченно настроенный корабль – натянут, как лук.
В интеркоме раздался голос Двадцать Цикады:
– Сомневаюсь, капитан Флота. Я получил результат атмосферного анализа корабля, в воздухе не обнаружено выявляемого уровня заражения. Какими бы ни были свойства грибка, распространение воздушным путем – его слабое место. Можете не сомневаться.
Девять Гибискус не могла бы говорить так спокойно и утешительно. Особенно если бы находилась по ту сторону двери медчасти.
– Пчелиный Рой, – сказала она, – подтверди, что ты считаешь свою смерть от грибкового заражения маловероятной.
Его смех прозвучал неожиданно, странно.
– Маловероятной, да. Но я не выйду отсюда раньше чем через шесть часов, когда я буду полностью уверен. Кроме того, капитан Флота права, моя дорогая, – асекрета должна быть осведомлена о возможности такого поворота событий.