– Никогда не задавала такой вопрос, – услышала свой голос Девять Гибискус, спрашивая себя, зачем кому-то такое хобби, в особенности на корабле Флота, который свободен от всевозможных грибков настолько, насколько возможно. – Понятия не имею. Тот самый грибок, который убил медицинского кадета, – ты думаешь, что он обеспечивает их коллективным разумом? Как у пчел в улье?
– Именно так. Кстати, Шесть Ливень умер не по своей вине – я все еще продолжаю думать, что у него была массивная анафилактическая реакция. Тем не менее наши враги не делают инъекцию грибком, они его едят.
– Чисто органический способ сохранения памяти, – сказала Дзмаре, обрывая их низким очарованным голосом. Девять Гибискус проигнорировала ее. Разве Двадцать Цикада не сказал только что: у инородцев не общая память, а общий разум?
– Таким образом, мы не можем рассматривать попадание их грибка на наш корабль как диверсию, – сказала она без вопросительной интонации.
– Нет, никто его не заносил к нам специально, – подтвердил Двадцать Цикада. – Но подробности остаются мне совершенно непонятными, Мальва. Я решаю ребусы, а они говорят или поют друг другу внутри своего огромного грибково-пчелиного разума. У меня есть на этот счет одна идея, но она тебе не понравится.
Девять Гибискус хотелось рассмеяться, обнять его, вернуть его на корабль.
– И что же это за идея, которая мне не понравится?
– Я думаю, что, пожалуй, съем этот грибок, – сказал ее адъютант, ее дражайший друг, ее заместитель на протяжении более чем двадцати лет. – Тогда я смогу общаться с ними напрямую.
Хуже идеи Девять Гибискус и представить себе не могла.
Глава 18
[…] военные применения казались логическим развитием алгоритмических процессов совместного использования информации, уже применяемых в полицейских подразделениях. Интерфейс пилота по необходимости более ограничен, чем информация, которая имеется в распоряжении одного из Солнечных, что способствует гибкости в момент пользования, исключая необходимость постоянного алгоритмического функционирования. Тем не менее начальные тесты общей проприоцепции оказались обещающими. С учетом процессинговой способности интерфейса «Осколка» министерство информации выражает уверенность, что «Осколки» станут первыми объектами широко развернутого использования новой технологии […]
Статистическая вероятность отказа системы имаго-интеграции, ведущего к необратимым психологическим и/или неврологическим повреждениям, составляет 0.03%, или три случая на каждые десять тысяч. «Наследие» и «Здравоохранение» считают такой уровень риска приемлемым.
Восемь Антидот потерял двадцать минут, пытаясь отыскать «Осколок», припаркованный в терминале Настурция. Он не увидел ничего, похожего на бесформенный обломок стекла с острыми кромками, каким он представлял себе «Осколок» по тем документам, что попадались ему на глаза в министерстве войны, а также по сверкающим моделям одноместных истребителей заостренной формы, разбросанных по черной столешнице картографического стола. Через двадцать минут он вспомнил, что почти все «Осколки» должны находиться внутри большого корабля, висеть там в своих стояночных местах.
Но искал он вообще-то не «Осколок», а пилота «Осколка», который позволит ему забраться в кабину.
С этим было похуже, потому что он понятия не имел, как найти пилота – в бар он зайти не мог, позвонить в министерство и спросить – тоже, а времени с каждой уходящей секундой оставалось все меньше. С каждой минутой, что он тратил, стоя в суете терминала Настурция, приказ Девятнадцать Тесло подвергнуть тотальному уничтожению целую планету все приближался и приближался к яотлеку, а его собственный приказ сильно отставал.