Ей хотелось спросить у него: «Пчелиный Рой, что ты делаешь?!» Но он не отвечал ни на одно ее послание. Возможно, он просто съел грибок и умер, а враги поняли это как достаточную жертву.
Никто не слышал его или не утруждался слушать; все осколочное сетевосприятие было пронизано скорбью или целеустремленной решимостью, которая пресекала скорбь и смерть мерцанием света. Восемь Антидот потерял из виду корабли, охранявшие «Параболическую компрессию»; умер еще раз, простой уродливой смертью, кто-то мыслил очень ясно – «вот дерьмо!», – когда быстро летящий обломок ударил в корпус «Осколка», деформировал его, разгерметизировал стекло. Холод, убийственный холод и злость, а потом ничего.
Восемь Антидот хотел остановиться и выйти наружу, но выхода на было. Ничто не останавливалось.
…Кроме глаз «Осколка», увидевших неожиданную неуверенность в действиях противника. Прекратился обстрел кислотой, растворяющей корпуса, а также энергетическим оружием, «Осколок» почувствовал паузу. Противник словно задумался, все вместе, как одно целое – трехколечный корабль, едва ли сильно большего размера, чем сам «Осколок», повис без движения, потом описал медленный ленивый круг, обойдя два «Осколка», но не атакуя их, он словно пытался зафиксировать их очертания. Враждебные цели исчезли, оставив после себя временно искореженное разрывом пространство, а тейкскалаанские руки тряслись на пультах управления «Осколков», руки, которые сжимались с такой силой, что, разжавшись, изнывали от боли. Задержка дыхания все тянулась и тянулась, тысяча «Осколков» и две тысячи глаз пытались осознать, проникнуться мыслью, что они больше не умирают.
Все, кроме тех, что окружали «Параболическую компрессию» – те «Осколки» не слышали, не слушали, не брали в голову. Они знали свое назначение и возможности, те, для кого искажение пространства, даже благоприятное, было чем-то, что требовало уничтожения, превращения в ничто, чтобы никто не мог сказать, что оно когда-то было. Они замерли на несколько мгновений оторопи, исчезновение противника шокировало их до степени обездвижения, а потом услышали какой-то голос, приказ или просто желание своего порочного сердца и сорвались с места. Быстрее. Еще быстрее.
Потом конвульсия. Дрожь. Восемь Антидоту показалось, что он либо умирает еще раз, либо Двадцать четвертый легион начал ковровую бомбардировку и сейчас он видит прелюдию… неожиданный свет… руки…
Он, ошеломленный, поднял голову, его резко вернуло в его маленькое собственное тело одним огорошивающим ударом, словно безликий Солнечный снял с его лица облачную привязку, принадлежащую Четыре Крокус, и вытащил его из ее «Осколка», как косточку из персика.
Когда императорский суперкурьерский корабль доставил приказ с одной из белых на белом печатей Ее Великолепия Девятнадцать Тесло или с факсимиле таковой – Девять Гибискус слышала, что Девятнадцать Тесло для своих печатей использует кости животных, но такая печать не прошла бы через трансмиссионные станции между гипервратами, так что здесь была лишь пластиковая копия, – читать текст приказа почти не имело смысла.
«Его Сиятельство Восемь Антидот, соимператор, наследник лучезарного солнцетрона копий, от имени правительства многозвездной Тейкскалаанской империи яотлеку, капитану Флота Девять Гибискус Десятого легиона: Тейкскалаан является цивилизацией, и наш долг сохранить ее».
Интересно, что приказ был записан голосом наследника, а не самого императора. Сложный политический маневр – император командует войной, а ее наследник проводит политику милосердия. Искусно сочиненная стратегия, решила Девять Гибискус. А может быть, она просто устала, и казалось, что все немного выходит за рамки того, что имеет значение здесь и сейчас на ее корабле.
«Этот приказ запрещает использование оружия или тактик, предназначенных для уничтожения цивилизаций в связи с угрозой инородцев за пределами сектора Парзравантлак, включая ядерные удары по планетарным системам, на которых обитает гражданское население, за исключением случаев, когда таковые оружие и тактики являются единственным средством, стоящим между нами и полной гибелью известной цивилизации».
Не было никакой полной гибели известной цивилизации в настоящий момент. Больше не было, с того времени как Пчелиный Рой сделал то, что сделал.
Она оторвала взгляд от стратегического стола и сказала: