Младший лейтенант резко развернул свой летающий автомобиль и, не обращая внимания на голос командира, взял курс на окраину города.
Но были и такие, кто старался вытащить упавших под натиском потока людей и затащить их в укромное место. Были такие, кто пытался координировать движение людской массы. Но это - единственные самородки.
Но от ядерной боеголовки не спаслись ни те, ни другие.
Вы поднимаетесь по лестнице на шестой этаж. Вокруг грязь и мусор, голые стены скрошились, некоторые части лестничных проёмов отсутствуют и вам приходится перепрыгивать через провалы.
И, что самое ужасное, их нельзя в этом винить. Они лишь отражение установок общественной жизни. Как жаль, что чёрному эгоизму люди отдаются с самозабвением. Ведь это им выгодно, это приведёт их к успеху, это всегда раньше приводило их к успеху. Эта установка столь сильна, что человеку нет времени, чтобы подумать: а действительно я приобрету больше, чем потеряю? Но общество говорит тебе:
- Возможно ты и прав, но стоит ли того? Растрачивая себя для других ради призрачной выгоды, ради "признания совести", ты можешь полностью истончиться, а к желанному успеху не прийти. Все мы знаем, что от самопожертвования счастливы единицы, также знаем, сколько эти единицы жертвуют, загибаясь в муках. А также то, что ты в эти единицы вряд ли попадешь. Ну так и стоит это того?
И ты расслабляешься, зная, что всё давно просчитано за тебя. Ты принимаешь эти правила и становишься заведённой расчётливой машиной: это мне не выгодно, это я сделаю, и плоды этой работы мне принесут прибыль. Если кого-то не устраивает мой путь - смести, сломать, уничтожить. Действительно - в задницу самопожертвование, это удел слабаков! Так и происходит подмена понятий.
Нас встретил обвалившийся потолок в паре метров от входной двери. В груде мусора что только не лежало. Это и раздолбанный зеркальный потолок, снесенный в хлам и частично обрушившийся пол, лежащие в раскоряку куски кожаного дивана, вешалки, дорогих картин. Почерневший от огня ламинат (украшенный стеклянными вставками) плавно перетекал в гостиную комнату.
Стремление к футуристической роскоши было у Последних Людей всегда. Подсветка, однотонные и прозрачные поверхности, причудливой формы мебель, а в глазах ехидный блеск. Ах, как свойственен им культ материального и отрицания духовного, какая искусная работа была проделана над ними. Какой гениальный бутилированный жидкий азот, что подавался под видом полуторалитровой минералки. И который принимался за родник. Эгоизм стал нормой в новой системе ценностей, инвертировав людское сознание.
Мы задержимся здесь ненадолго, мне нужно слегка перевести дух. Немного посидим в гостиной, а после перерыва продолжим.
Что? Судьба Липатова? Ах да, конечно, я совсем о нём забыл. Он мёртв.
Глава III. Жилой комплекс
Наши сущности мерно плыли вдоль некогда стройных рядов разрушенных небоскрёбов. За прошедшее время мы успели отдалиться от делового центра на довольно приличное расстояние, а теперь шли вдоль спального района города.
А район был раскурочен как надо. После нескольких точных попаданий землю вокруг так разворотило, что немногочисленные здания, попавшие в самое пекло, едва ли стояли на своём фундаменте. То, что не разнесло на атомы, стояло искорёженными серыми маленькими коробками причудливых форм. Идти приходилось по уже привычному для нас строительному мусору вперемешку с уничтоженной автомобильной техникой. Под ногами не было видно асфальта. Лишь куски бетона да прочего хлама и земля. Дальше...
Шаг, ещё шаг.
Шаг.
Шаг.
Странно, голова стала чувствовать себя свободнее. Как будто пустота перестала давить. Но что могло жить в таком мире? Надо осмотреться...
Ещё несколько шагов.
Взгляд зацепился за распростертый на очередной груде столб с электронным информационным табло, расколотым на две части. Удивительно, но спустя столько времени железка пыталась подавать признаки жизни. Провода, в беспорядке свисавшие изнутри электроники, безнадёжно искрились, а по самому табло время от времени проходила быстрая, узкая, не длиннее пары сантиметров телевизионная рябь. Хм, видимо я ошибся. Абсолютная тишина хотя и царствовала в этом мире, но не была всеобъемлющей. Остался ещё оплот живой жизни. Даже, если это был уничтоженный электронный экран.
До войны по всему городу было установлено множество подобных информаториев. На таких экранах крутили рекламу, а в случае экстренной ситуации - обращения властей и спасателей. Именно в их плазме граждане могли увидеть лицо президента, предупреждающего об опасности ядерного удара.
Как это было. Стоял самый обычный летний день, все куда-то спешили. Людям было до фонаря, какая очередная новинка будет смотреть на них с рекламы, какую продукцию попытаются впарить на сей раз. Всё идет свои чередом, как вдруг привычные красочные клипы прерываются. На прикрепленном к столбу плазменном табло показывается высокий, чуть лысоватый дядька в строгом костюме - президент. Чутка помешкав, президент со всей строгостью и суровостью начинает зачитывать свой роковой текст:
- Граждане! Объявлена общегосударственная тревога. Ядерный удар по территории страны неизбежен. В течение ближайших четырёх минут шестьдесят межконтинентальных ракет должны достигнуть территории страны. Все жители должны укрыться в убежище.
Эти слова как магнит притягивают к себе всё новых и новых людей. Они стоят, как зачарованные, не могут поверить в то, что грядёт. А потом начинается паника. Со своих мест в безумном темпе трогаются машины, людской поток, поначалу небольшой, а затем всё более и более обширный, лавиной несется в убежища, бункеры, да куда угодно лишь бы подальше отсюда. И на весь этот хаос строго и безэмоционально глядит высокий, чуть лысоватый дядька в строгом костюме - президент.
А чем всё закончилось ты и так знаешь.
Но обратимся теперь к самому главному в этой зарисовке, а именно к лицу главы государства. Этот наморщенный, но якобы спокойный лоб, слегка напряженная шея, утрированная артикуляция губ во время чтения рокового сообщения, но аккуратно прилизанные волосы, но идеально сидящий пиджак. Противоречия, плохо прикрытая ложь. Мистер президент волнуется, мистер президент в панике, но всеми силами пытается это скрыть. И дело здесь не только в ожидании грандиозной бомбежки. В осознании действий, приведшей к этой бомбежке.
Заправитель думал, что будет таким же хитроумным, как Нерон, или князь Игорь, или как Людовик XI. Президент размышлял, строил планы, советовался с многочисленными министрами о том, как достичь многого, а за это бы ему ничего не было. Но в своём стремлении он не учёл самого главного: все прочие странодержатели мыслили так же. Мотивы и цели, конечно, разнились, но первооснова у всех была одна - добыть больше, больше! И не важно, чего именно.
Стоит ли их винить? Отчасти. Они - типичные старожилы, которые прожигают своё правление в "крупных" махинациях и "хитроумных" интригах. Так было и до них, ничего особенного. Только теперь эта "игра во власть" приобрела более крупные масштабы. Зачем нам Пикардия, зачем свержение дАрманьяков и объединение Франции. Мы теперь играем по-крупному, мы теперь играем на целые народы, государства, континенты! Да и игроков в географическом охвате значительно прибавилось, что задаёт игре особый тонус. Конкуренция, как извечный двигатель прогресса, работает и здесь.