Сузо замолчала, будто бы подавившись холодом взгляда мужчины.
Учихе показалось, что его вот-вот ударят. И это было бы лучшим завершением этого дня, но Ирука, напоследок резанув по нему взглядом, отошёл, позволяя вновь посмотреть на гроб, к которому уже потянулись могильщики.
- Саске, - позвал Орочимару. - Иди сюда. Пора…
Его даже взяли за предплечье, отводя от страшной чёрной ямы, заставляя встать рядом с Цунаде, которая едва ли посмотрела на него.
А потом вереница из какого-то сумасшествия.
Закрытая крышка, натянутые верёвки, какие-то резкие слова рабочих…
Глухой удар о дно ямы.
Холод поселился в пальцах. Отрава медленно действовала.
Тени окружили плотным кольцом, обнимая. А взгляд зацепился за одного из рабочих, который почему-то засмотрелся на него.
Серое лицо, тронутое отпечатком алкогольной зависимости, пошло мелкими трещинами, рассыпаясь. Огромная чёрная пасть раскрылась, издавая странный страшно-шипящий звук. Учиха сморгнул, но видение не пропало. Оно потянуло к нему костлявые руки, а потом в ухо тихо засмеялись.
Белокожая. Она пришла, чтобы насладиться зрелищем.
- Он теперь со мной…
Наверное, всё стало чёрным на какой-то момент. Потому что брюнет даже не заметил, как ушли и родители Наруто, и Джирайя с Цунаде. Он немигающе смотрел на небольшой коричневый холмик исковерканной земли, что так точно выделялся на пожухлом зелёном газоне.
- Иди домой, Саске, - сказал стоящий рядом с ним Орочимару. - Незачем тебе быть здесь.
Учиха, бросив на него взгляд, подошёл к свежей могиле, опускаясь и прижимая руку к холодной земле. Каково это: знать, что тот, кто ещё вчера прижимался губами к твоим, теперь там? В холоде и темноте?
Мозг лихорадочно вспыхивал, пытаясь осознать это, но на краю сознания ещё остались какие-то мысли. Парень ловил себя на том, что не поверил, даже увидев Наруто в этом бесполезном ящике. Узумаки не там.
Не под сырой землёй.
Кулак сжал рыхлую почву, растирая грязь меж пальцев.
Не добраться.
- Саске, - с нажимом сказал Орочимару. - Уходи. Тебе нужно принять таблетки…
- На хер, - шикнул Учиха. - Пошёл на хер.
Рука вновь бездумно схватила землю.
Хотелось разрыть могилу, открыть гроб, проверить, что Наруто там. Ведь…
Он ведь обещал.
Она обняла со спины, ткнувшись холодным носом в затылок. Боль стрельнула от её поцелуя в висок. Белокожая жалела, но смех той путался в гудящем над головой ветре. Она помогла подняться, поддерживая под руки, толкнула в грудь, заставив сделать шаг назад. Прочь от могилы.
- Иди ко мне…
***
Итачи, поджидающий брата у въезда в кладбище, заметил его ещё издалека. Брюнет брёл по пыльной дороге, смотря куда-то себе под ноги. Он бы запросто прошёл мимо, не заметив машины, если бы Итачи не ухватил его вовремя за руку, увлекая в салон и закрывая за будто бы потерявшим нить реальности парнем дверь.
Верить в то, что брат вновь окажется в прошлом состоянии, когда он жил в каком-то своём мире, совершенно не хотелось. Вытянуть его оттуда не смог даже Наруто, а что уж говорить о тех, кто сейчас остался рядом с Саске.
Ему ведь наплевать.
Младший Учиха, откинувшись спиной на сиденье, прикрыл глаза, позволяя теням укрыть его прохладным покрывалом. Лёгкие пальцы Белокожей прижались к вискам, выпивая остатки сил, и ноги стали ватными. На коленях сидела мелкая тень, едва ощутимо покачиваясь. Она улыбалась, показывая рот с крупными дёснами. Вниз, острыми зубьями, засели стальные треугольные осколки, поблескивающие тусклыми матовыми бликами.
Тень потянулась ближе, игнорируя злое шипение Белокожей.
- Ты один, - проскрежетал её писклявый голос. - Теперь ты точно один…
Осколки-зубья впились в грудь, и Саске вжался спиной в сиденье, стараясь не проронить ни звука. Боль была странной…мозг реагировал на неё, вспыхивая, а вот тело ничего не чувствовало.
- Ты виноват. Ты не отогнал его вовремя. Ты убил его.
Совесть. Вот кем была эта тень. Безобразное лицо, острые зубы и тяжёлая хватка.
Учиха попытался согнать её с колен, столкнуть и придавить ногой, но она вновь карабкалась по джинсам, цеплялась за запястья, стремясь дотянуться до рваной раны на груди, чтобы выгрызать по косточке. Тень цеплялась за рёбра. Зубы скрежетали о них. Разрываемая плоть трещала.
Но боль судорогами разлилась по телу, выгибая позвоночник напряжённой дугой.
Итачи резко остановил машину у обочины, вылетая из неё под пронзительный сигнал промчавшегося мимо грузовика. Оббежав автомобиль, он рванул дверь пассажирского сиденья на себя, ловя заваливающегося набок брата под плечи.
Закатившиеся глаза, напряжённое подрагивающее тело - могли говорить только об одном…
- Сейчас, - выпалил Итачи, шаря по карманам чужих джинс.
Пальцы наткнулись на пузырёк, который ещё утром сам положил в карман. Дёрнули за него, открыли, рассыпав половину таблеток. Поддерживая парня под голову, тот не без труда разжал плотно сцепленные челюсти, надавив под скулами. Таблетки упали на язык.
- Глотай же, - прошипел старший Учиха, и Саске, будто бы услышав, судорожно сглотнул. Следом, к его губам, приставили горлышко бутылки с водой и заставили запить.
Итачи, всё ещё сжимая плечо брата, смотрел в постепенно расслабляющееся лицо. Вены на шее перестали напоминать канаты, к губам прилила слабая краска и Саске тяжело и хрипло вздохнул, приоткрыв на миг глаза, чтобы вновь опустить веки.
Старший Учиха осторожно прикрыл дверь, вновь возвращаясь на водительское место и трогая машину с места.
Странное, обречённое спокойствие накатило на него, будто бы он уже знал, что делать.
***
Серые дни тянулись серыми полосами. Ничего не менялось, ничего не происходило. Саске ничего и не ждал толком: сознание блёклыми ошмётками лежало на холодном кафельном полу, на который почему-то не додумались бросить даже хоть какой-то коврик.
Хотя кому есть дело до какого-то там уюта в этом месте? Сюда приходят умирать в комфорте, а большая часть пациентов даже с кровати не встаёт.
Правда, Учиха не умирал. Не в том понимании, в котором хотелось бы.
Морально он умер ещё в машине Итачи, когда та отъезжала от пропитанного осенней горечью кладбища. Физически же…
Тело продолжало двигаться, пить таблетки, которые должны были помочь иммунитету справиться с болезнью, забравшейся внутрь слишком глубоко. Она пустила свои омерзительно-тонкие корешки, волосками пронзившие все органы и теперь ночами душила температурными объятиями. А потом дни, наполненные тенями, шёпотом над ухом и осознанием - один.
Жить после смерти оказалось странно.
Другого слова Саске не мог подобрать.
Каждую ночь он ждал, пока займётся рассвет, а с приходом утра не мог дождаться ночи.
И всё по кругу. Если жизнь и вертелась в каком-то колесе Сансары, то изнутри и снаружи оно было унизано острейшими шипами.