— Он, — вздохнул Павел.
— Я позавчера дежурил. — Охранник убрал с монитора изображение Глеба, на экране опять появился пустой коридор. — Помню парнишку. Я вслед за ним покурить вышел. Он не к метро пошел, а направо. Я прогулялся около крыльца, а когда в его сторону посмотрел, парня на улице уже не было.
— Сел в машину?
Направо от здания остановок общественного транспорта не было, не было и жилых домов, только офисы.
Исчезнуть Глебу было некуда, кроме как сесть в подошедшую машину. Свою он бы там не оставил, стоянка на улице была платная.
— Не заметил, — мужчина потер подбородок. — Из полиции к нам не приходили.
— Придут еще, — успокоил Павел и попросил главное: — Покажите мне записи с нашего коридора!
Камер в коридоре было две: одна фиксировала лифтовую площадку, вторая — вход на лестницу.
Ничего нового просмотр записей не дал. К лифтам позавчерашним вечером подходили его сотрудники, по лестнице спустился электрик в спецовке.
— Спасибо!
Павел помялся. Неожиданно захотелось рассказать охраннику про кражу денег со счета. Не рассказал.
На улице шел снег, таял, ложась на асфальт.
Когда он подъезжал к дому, снег усилился. Маленький мальчик около подъезда ловил снежинки, его мама терпеливо стояла рядом, зябко перебирая ногами.
Павел улыбнулся ребенку и замерзшей женщине.
Мила была дома, щебетала, словно не помнила о его неприятностях. Она хотела, чтобы дома он забывал о любых неприятностях, но забыть не получалось.
Заговорить Кира не успела, из-за спины незнакомого мужчины появилась Любовь Ивановна, жалобно запричитала:
— Вот, Кирочка, папа Глеба приехал. Горе-то какое, боже мой!
— Примите мои соболезнования! — тихо сказала Кира, отчего-то боясь смотреть мужчине в глаза.
Глаза у него были сухие, усталые и умные.
— Вы соседка?
— Да, — кивнула на свою дверь Кира.
— Вы знали Глеба?
— Очень мало, — призналась она.
— Я к вам зайду попозже, если вы не возражаете.
Разговаривать в присутствии Любови Ивановны мужчине не захотелось.
— Конечно, — кивнула Кира.
Мужчина закрыл дверь, она отперла свою.
В дверь позвонили, едва она успела снять куртку. Светлая куртка за ползимы успела испачкаться, Кира сунула ее в целлофановую сумку, чтобы отнести в химчистку, достала из шкафа другую. Эту вторую куртку она не любила, куртка делала ее неуклюжей.
Еще у нее была меховая куртка, но меховую Кира носила только в сильные морозы.
Схожу в химчистку завтра же, пообещала себе Кира.
Она замешкалась, вешая нелюбимую куртку в шкаф в прихожей, звонок прозвенел снова.
Она ожидала увидеть отца Глеба, но за дверью стояла Любовь Ивановна. Соседка с удивительной для ее полноты резвостью прошмыгнула в квартиру, села в стоявшее в прихожей кресло из ротанга. Кресло Кира купила для балкона, оно занимало почти половину маленькой прихожей и сильно мешало, но Кира почему-то не относила его на балкон.
— Герман не пришел еще?
— Нет. — Кира закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
— Не знаю, как я это выдержу! Сегодня утром приехал. — Любовь Ивановна скривилась, словно собиралась заплакать. Но не заплакала. — Тяжело мне с ним. Мне восьмой десяток, мне покой нужен!
— Он вам сильно мешает? — Надо было посочувствовать, и Кира посочувствовала.
— Ой! — соседка обреченно покачала головой. — Я все понимаю, у человека горе, но ведь и у меня горе! Глеб мне тоже не чужой! Я одна осталась, а этот даже не посочувствует!
Кира от удивления едва не открыла рот. Если кто и вызывал искреннее сочувствие, то это отец, а не квартирная хозяйка.
— Я ведь не молоденькая, мне покой нужен! А этот то придет, то уйдет! И молчит все время! Закроется у себя в комнате и молчит.
— Вряд ли он надолго здесь задержится, — попыталась успокоить соседку Кира.
— До конца месяца имеет право, за комнату заплачено. Да я бы и без денег его не выгнала. Я же не чудовище!
Зашумел лифт. Кира вовремя оторвалась от двери, Герман зашуршал ключом.
— Здрассте. — Соседке муж явно не обрадовался.
— Ой, Герман! — Любовь Ивановна опять скривилась и опять не заплакала. — Ты бы ко мне заглядывал! Мне сегодня так плохо было! Думала, помру…
— Когда плохо, нужно вызывать «скорую»! — Муж снял куртку.
Кира взяла ее у него из рук, повесила на вешалку.
Соседка тяжело поднялась с кресла.
— Не буду вам мешать.
Женщина на Германа обиделась, ушла недовольная.
Кира заперла за ней дверь.