Эти слова возымели желаемый эффект.
– Я никому не подражаю, я сама волчонок, – парировала Вадьу. – Хорошо. Зови Огу, послушаем, что он скажет.
«Значит, она мечтает стать пэкьу, даром что не старшая его дочь, – подумала Гозтан. – Из этой ночной встречи можно извлечь существенную выгоду».
– Только пусть все будет честно, – прошептала Вадьу. – Я проверю Огу на правдивость по-своему. Если будешь его подталкивать, ни единому слову не поверю. – Глаза девочки оживленно заблестели. – Открой рот, – приказала она, пряча правую руку за спину.
Гозтан помотала головой.
– Обещаю, что буду молчать, – выпалила она скороговоркой и стиснула зубы. Кто знает, что пэкьу-тааса намеревается использовать вместо кляпа?
Однако девочка уже левой рукой зажала пленнице нос. Гозтан пыталась вырываться, но веревки не позволили ей этого сделать. Через несколько секунд женщина сдалась, и Вадьу сунула ей в рот нечто размером с кулак, после чего замотала Гозтан голову мотком веревки и завязала крепкий узел.
Привязь заставила Огу остановиться в пяти шагах от Вадьу и Гозтан. Он никак не прокомментировал короткий бурный диалог между ними. Когда пэкьу-тааса закончила связывать пленницу, Ога почтительно ей поклонился.
– Ты знаешь эту женщину? – спросила Вадьу. – Хорошенько подумай, прежде чем отвечать.
Ога посмотрел на Гозтан, но та не поняла, какие мысли бродили в его голове: темные невыразительные глаза старика, блестевшие в отсветах гаснущего костра, были непроницаемы.
Не желая сердить Вадьу, Гозтан даже не попыталась подать Оге какой-либо сигнал. Это была ее последняя возможность выпутаться из передряги и вовремя успеть на утреннюю встречу с пэкьу. Кончиком языка женщина ощупала кляп. Тот был гладким и твердым, с небольшой выемкой посередине, и отдавал на вкус пеплом. Вероятно, таранная кость коровы, которую использовали для розжига костра вместо кремня. Ей сразу стало спокойнее. Ничего опасного или унизительного. Скорее всего, пэкьу-тааса схватила первое, что подвернулось под руку.
– Предположим, – мягко произнес Ога, – что я отвечу «нет». Что с ней будет?
– То есть твой ответ изменится в зависимости от того, что ждет ее в том или ином случае? – Вадьу прищурилась.
– Пэкьу-тааса, но вы же сами просили меня сперва хорошенько подумать. Я не могу отвечать опрометчиво, не зная, к чему это приведет.
Пока Ога говорил с Вадьу, Гозтан внимательнее пригляделась к нему. Она заметила, что под ошейником кожа Оги кровоточила, а на кистях и щеках виднелись длинные борозды и шрамы, свидетельствовавшие о том, что он не мог расслабиться, даже когда воины льуку – его хозяева – спали.
Ей вдруг живо вспомнились носильщики, кряхтящие под весом перегруженных прогулочных носилок капитана Датамы.
– Хорошо, – проговорила Вадьу, и уголки ее рта изогнулись в хищной улыбке. – Я объясню, что будет с этой женщиной в зависимости от твоего ответа. Если ты скажешь, что не знаешь ее, это будет означать, что она шпионка, – и я размозжу ей голову вот этой палицей. Если ты скажешь, что знаешь ее, то должен будешь также назвать ее имя, родословную и перечислить подвиги, совершенные ею в войне против твоего народа. Но если твой рассказ хотя бы чуть-чуть разойдется с тем, что я услышала от нее самой, тогда за обман я размозжу голову тебе.
– М-м-м-х-х-х… – Глаза Гозтан едва не вылезли из орбит, когда она попыталась порвать веревки. Кляп сидел надежно и не позволил ей сказать ничего внятного. На спине выступил холодный пот. Пэкьу-тааса была честолюбива, избалована, хитра и, пожалуй, немного безрассудна, но Гозтан не ожидала, что девочка окажется настолько горячей и своенравной, чтобы по ошибке убить одну из отцовских танов, лишь потому, что не узнала ее.
План Гозтан полностью провалился. Теперь вместо того, чтобы подтвердить ее слова, Ога обречет ее на гибель. Даже если он и узнал Гозтан, расстались они не по-доброму. Вдобавок хозяева-льуку плохо к нему относились. С чего бы ему вдруг спасать одну из них? Проще простого отомстить, заявив, что он впервые ее видит. Наутро он все равно уплывет с экспедицией, и, даже если пэкьу узнает, что случилось, Ога благополучно избежит последствий.
Вадьу поставила вопрос так, что у него, считай, просто не оставалось иного выхода.
Гозтан посмотрела в покрытое шрамами спокойное лицо старика, а затем зажмурилась от отчаяния.
– Я знаю эту женщину, – ответил Ога.