Как-то раз, когда они уже подъезжали к селению Лас-Крусес, перед лошадью майора выскочил заяц и помчался во весь дух. Майор погнался за ним. Он догнал его через пятьдесят ярдов и одним взмахом сабли отсек ему голову. После этого передал саблю своему ординарцу, чтобы тот обтер ее, и как ни в чем не бывало поехал дальше во главе колонны.
— Не нравятся мне их маленькие вычурные седла, — заметил как-то Гас.
— Почему? — удивился Калл. — Этот французик сидит в нем как влитой.
— Он сразу же перестанет вливаться в него, когда его достанет Бизоний Горб, — буркнул Гас.
Он видел, что они уже приближаются к Эль-Пасо — перед ними расстилались дикие прерии, где Бизоний Горб убил Джоша Корна и Зика Мууди. После той стычки Гас частенько вспоминал огромного вождя команчей.
Калл не отвечал — он даже не прислушивался к словам приятеля. Он считал себя неплохим наездником, но теперь понял, что не может управлять лошадью так же искусно, как маленький француз-майор, не говоря уже о том горбатом команче, который скакал по пустыне без всякого седла и удерживал поперек лошадиной спины человеческое тело. Француз же на всем скаку смахнул саблей у зайца голову так же ловко и чисто, будто он сидел за столом и нарезал лук. Команч оскальпировал Эзикиела Мууди тоже на полном скаку.
Ни один из рейнджеров, с кем сталкивался Калл, не мог сравняться в искусстве верховой езды ни с тем команчем, ни с французом. Гас Маккрае ездил на коне лучше майора, но в бою он и в подметки не годился ни ему, ни Бизоньему Горбу. Калл решил для себя, что, если останется жив, будет как можно прилежнее учиться искусству верховой езды.
— Майор ездит верхом лучше, чем команчи, — сказал наконец Калл.
Майор скакал на породистой гнедой лошади, узкогрудой и горячей.
— Бизоний Горб достал бы его своим копьем, — повторил Гас. — Он чуть было не всадил его в меня, помнишь?
— Я не говорил, что он не может достать, — согласился Калл.
На следующий день он внимательно смотрел, как майор совершал на лошади утреннюю пробежку. Гаса раздражало, что Калл с увлечением наблюдал, как надо выполнять упражнения на лошади.
— Не нравится мне, как этот расфуфыренный французишка подкручивает свои чертовы усики, — заметил Гас. — Если бы у меня росли усы, я бы на них махнул рукой — пусть растут сами по себе.
— Ну и пусть растут, как тебе хочется, — проворчал Калл. — Мне до этого дела нет.
В селении Месилла, что южнее Лас-Крусеса, уцелевшим рейнджерам — а их осталось всего десяток, не считая Матильды, — наконец-то выдали одежду: доходящие до колен рубашки и мешковатые штаны из грубого материала.
После этого пожилой кузнец заковал под наблюдением майора Лароша десятерых техасцев в ножные кандалы. Они были потяжелее тех, которые надели на них в Антон-Чико, а цепи оказались коротковаты и не давали возможности сделать полный шаг.
— Майор, да в этих проклятых браслетах на ногах я быстрее доползу до Эль-Пасо, нежели дойду пешком, — заявил Длинноногий.
— А вам, месье, и не придется идти, — успокоил его майор. — Мы приготовили для вас роскошную повозку, в которой вы покатите. Хотелось бы, чтобы вы немного отдохнули перед небольшой церемониальной встречей.
Роскошной повозкой оказалась телега, в которую впрягли старого черного вола. Десятеро мужчин уселись в телегу, а Матильда не влезла. Гас предложил ей свое место, но она лишь помотала головой и сказала:
— Я уже прошла довольно долгий путь. Думаю, легко пройдусь еще немного до города.
Впереди, к северо-востоку от реки, на горизонте возникли неясные силуэты серых гор. Хотя рейнджеры и были скованы кандалами, а вол еле тащил телегу, которая вихляла и дергалась, ее окружили и сопровождали кавалеристы с саблями наголо. Просидев на такой телеге два часа, Гас почувствовал острый позыв справить малую нужду, но когда он попытался слезть, солдаты замахали на него саблями.
— Черт с вами, если таковы правила. Тогда я помочусь, не слезая с телеги, — заявил Гас, вставая во весь рост. — Но мне не хочется испортить свои новые штаны.
Он встал и пошел в зад телеги, где и сделал свое дело, внимательно следя за солдатами с саблями. Затем несколько техасцев последовали его примеру.
Уже смеркалось, когда телега затряслась по окраине Эль-Пасо. Дул сильный ветер, бросая пыль и песок в лица техасцев. Гор впереди и реки на западе не было видно. Когда стемнело, ветер усилился, и пыль с песком заволакивала все. То и дело они проезжали мимо маленьких хибарок, лаяли собаки, кое-кто выходил из домиков посмотреть на всадников. Матильда шла, держась рукой за телегу, песчаная пыль была так густа, что она боялась, как бы не потерять из виду повозку и не отстать от своих компаньонов.
Сидя в телеге, рейнджеры молча ждали конца похода. Гас изредка вскидывал голову и оглядывался. Он заметил, что зданий становится все больше.
— Думаю, они неспроста назвали этот городишко проходом на север 6, — сказал Длинноногий. — Ведь в этом месте дует проклятый ветер из Нью-Мексико. Если он еще больше усилится, мы улетим, как воздушные шарики.
Только он произнес эти слова, как они услышали сквозь завывание ветра какой-то непонятный звук.
— Что там такое? — встрепенулся Длинноногий.
Первым опознал звук Калл, у которого слух был таким же острым, как зрение у Гаса.
— Это звучит горн, — разъяснил он. — Думаю, они созывают всю армию.
Впереди, сквозь поднятую пыль, они заметили что-то похожее на движущиеся огоньки, а вскоре увидели и шеренги пехотинцев с лампами в руках, вышедших на площадь во главе с капитаном в сопровождении горниста встречать кавалеристов майора Лароша. Трубач продолжал дуть в горн, хотя ветер относил звуки в сторону, едва только они вырывались из трубы.
Солдаты с лампами окружили телегу, тяжело тащившуюся по улице города. Один из солдат, весьма удивившись внезапному появлению рядом с собой здоровенной женщины, с перепугу выронил лампу, и она тут же разбилась о камень. Пехотный капитан заорал на солдата, но, повернувшись, сам в удивлении вытаращил глаза на возникшую невесть откуда Матильду Робертс.
Затем все услыхали крики людей и рычание собак, раздался выстрел, и сразу несколько кавалеристов галопом поскакали вперед. Рычание становилось все громче, прозвучало еще несколько выстрелов, а затем пронзительный собачий визг. К телеге вплотную подъехал майор Ларош, держа саблю наголо. Пристально глядя на техасцев, он произнес:
— Местные собаки хотят жрать. Сидите в телеге и не рыпайтесь, тогда с вами все будет в порядке.
Тут же раздался вопль Матильды.
— Меня хватанула собака! Этих псов полно под лошадьми! — кричала она.
Майор Ларош повернул коня и исчез. Длинноногий, Гас и Верзила Билл Колеман втащили Матильду на телегу.
— Какая-то псина цапнула меня за ногу, — тяжело дыша, жаловалась она. — У меня течет кровь.
Только она произнесла эти слова, как черный вол крутанулся, телега накренилась и чуть было не опрокинулась. В нее мигом запрыгнули три одичавшие собаки, рыча и щелкая зубами.
— Поглядите, это же целый собачий город! — воскликнул Длинноногий.
Исхитрившись, он ухватил за шкирку одного пса и вышвырнул его из телеги. Два других, злобно рыча и кусаясь, выпрыгнули сами. Матильда всхлипывала, прижавшись к Гасу, — собаки напали на нее так внезапно, что нагнали немалого страху.
Во время всей этой кутерьмы горнист, как ни в чем не бывало, продолжал трубить, хотя отдельные звуки даже не слышались — они улетали далеко в сторону.
— Полагаю, трубач обречен, — промолвил Гас. — Ему повезет, если его не загрызут псы.
Ветер задул с еще большей силой — горящих всего в нескольких шагах от телеги ламп почти не было видно. Там и сям ржали и храпели лошади. В телегу насыпалось столько песку, что техасцам пришлось сидеть на нем. Песок забивался под одежду и в волосы.
И вдруг ветер внезапно стих — телега повернула за угол высокой стены. Песок и пыль крутились теперь поверх стены, но на какое-то время ветер на людей не дул. Когда они подняли головы, песок так и посыпался из их волос и из-за воротников рубашек.