– Пошли, – велел мальчишкам Ясан, положив руки им на плечи. Эйден кивнул, а вот Кадир вздрогнул. Однако гастанец тут же скорчил суровую мину и, мотнув головой, пошел следом за наставником на негнущихся ногах. И только Эйден видел, что Кадир отчаянно трусит, хоть и пытается это скрыть.
Идти мальчишкам пришлось долго. В святилище и так-то недоставало света, но с каждым шагом его становилось все меньше и меньше. Сначала исчезли масляные лампы, уступив места обычным факелам, а затем и факелы стали попадаться так редко, что идти приходилось буквально на ощупь. Воздух похолодел. Но не так, как за пределами обители в зимний день. Словно в глубинах подземелий вздохнул кто-то большой и сильный, обдав не только кожу, но и сердца морозцем.
Мальчишки шли молча, да и словоохотливый обычно Ясан Меледи тоже молчал, сосредоточенно смотря вперед. Постепенно отсутствие света, холод и тишина начали гипнотизировать Эйдена, а в голове заворочались не слишком уж приятные мысли. Мальчик снова вспомнил про родной дом и сердце сдавила тоска. В висках зашумело, сердце кольнуло ледяной иглой, но Эйден сумел собраться с силами и продолжил идти, смотря себе под ноги.
– Байнэ, куда мы идем? – рискнул он нарушить молчание, но ответа не получил. Подняв глаза, Эйден побледнел, увидев, что идущий впереди наставник исчез. Обернувшись, мальчик ойкнул. Кадир, который до этого шел за ним следом, тоже куда-то испарился. Эйден остался один в неизвестной ему части подземелья. – Байнэ Меледи! Кадир! – но ответом ему была тишина. Мрачная и холодная. А потом появились они…
Эйден попятился, увидев, как по мраморному полу стелется густой туман. Но туман лишь обдал ноги прохладой и пополз дальше. Мальчик вздохнул и, чуть подумав, вытащил из нагрудного кармана рубахи промасленную тряпку, в которую был завернут стилет. Он еще не обзавелся собственными ножнами, поэтому оружие хранилось за пазухой, рядом с сердцем.
Прикосновение ледяного металла к коже, против обыкновения принесло не боль, а надежду. Эйден понял, что у него есть оружие, а значит любой, кто спрятался во тьме подземелий так просто его сердце и мужественность не получит. В лицо снова подул холодный ветерок и впереди появился свет. Но свет не яркий, а тусклый. Серый, безжизненный и скучный. И в этом свете Эйден увидел три знакомые фигуры в истлевших мантиях. Ночные кошмары с «Черной чайки» нашли его. Пришли забрать стилет и его жизнь.
– «Это сон», – подумал Эйден, пятясь назад. В ответ фигуры лающе рассмеялись, а самая крупная из них неожиданно скинула капюшон. Мальчик побледнел и закусил губу до крови, чтобы не закричать. На него смотрел Вильям Волосатый, но выглядел он иначе, чем раньше.
Обрюзгшее и раздувшееся мертвенно-синее тело покрывали язвы и порезы, а живот был разворочен так, что на пол с неприятным звуком падали кишки, напоминая Эйдену сизых дохлых змей. На губах Вильяма застыла жуткая улыбка, а белые глаза без зрачков, не мигая, смотрели на мальчика.
– Ты! Быстро ко мне! – это был не голос Вильяма Волосатого. Вильям говорил громко и хрипло, а этот голос был шелестящим, холодным и страшным. От него ныли зубы и замерзало сердце.
– Нет, – прошептал Эйден, смотря на уродливого циркача круглыми от страха глазами.
– Если я говорю «ко мне», ты идешь ко мне, сучка! – зло рассмеялся Вильям. Он распахнул мантию и Эйден с трудом сдержал крик. Из бедра Вильяма торчал ржавый крюк, на котором висела знакомая мальчику детская головка. Стеклянные глаза с болью смотрят на Эйдена, а рот изогнут в безмолвном крике. Мэлли. Так её звали. – Она ждет, малец. Ждет тебя.
– Нет, – снова мотнул головой Эйден. Стилет ужалил его ладонь холодом, заставив мальчика вскрикнуть. Ноги тряслись от ужаса, но Эйден заставил себя сделать несколько шагов вперед. Он сжал зубы, увидев, как довольно дернулся уродливый рот Вильяма Волосатого.
– Верни то, что тебе не принадлежит, – прошелестел Вильям. Его волосатая рука вытянулась и стала как будто больше. Стилет вновь кольнул кожу холодком.
– «Отдай им стилет. Отдай. И будешь жить», – трусливо кричал внутренний голос, но его тут же перебил другой – холодный и безразличный. – «И сдохнешь. Без шансов. Стилет – твой единственный шанс. Их трое. Ты один».
– Нет, – тихо ответил Эйден, смотря на Вильяма. Уродливую улыбку будто стерли с лица ночной твари и тишину нарушил низкий сиплый рык, а потом послышался топот массивных ног. Вильям Волосатый бежал на Эйдена, сжимая могучие кулаки и роняя хлопья пены из перекошенного рта на пол.