– Почти восемь лет, – ответил он. – М-да…
– Быстро пролетели, – буркнул Кадир, вставая с кровати и подходя к окну.
Гастанец окреп, обзавелся могучими мышцами и давно входил в список лучших на занятиях у Келеба Мортура. Стоило Кадиру выйти к пристани, как все женщины прибрежных деревушек начинали прихорашиваться и призывно посматривали на гастанца, несмотря на уродливый шрам, обезобразивший щеку. Однако и они, и Кадир прекрасно знали, что обоюдной близости никогда не случится. Их тела, как и души, принадлежали только темному Владыке.
Эйден в отличие от него такой популярностью у женщин Лабрана не пользовался. Он был выше Кадира на две головы, сухой и жилистый, как ствол лабранской палусанты – неказистого, но очень твердого деревца, растущего в горах. Глаза у Кадира пронзительно синие, как закатное небо. Глаза Эйдена – два черных колодца. Колючие и холодные. Кадиру улыбались, на Эйдена же смотрели, как на висельника, пряча взгляд и бубня под нос охранные молитвы. Однако это не мешало дружбе крепнуть с каждым днем.
– Теряешь счет дням, когда занят одним и тем же, – согласился Эйден, возвращаясь к чтению свитка. Он выучил рецепт для создания «Черных глаз Тоса», но все равно заново вчитывался в знакомые формулы и список ингредиентов.
– Ты-то да, – хмыкнул Кадир и рассмеялся. Затем улегся на кровать и внимательно посмотрел на Эйдена. – Слушай, Эйд. Может двинем после обучения вдвоем по тракту?
– Наставники говорят…
– Знаю я, что они говорят. Белые маски работают поодиночке, – перебил Эйдена гастанец. – Не будь таким занудой, Шарам тебя подери.
– Удивительно, – ехидно улыбнулся Эйден. – Ты служишь Владыке, но постоянно поминаешь своего Шарама. Не мешает?
– Нет, не мешает, – отмахнулся Кадир. – И все-таки, Эйд. Сам посуди. Вдвоем и легче, и веселее. Там глядишь и на стену в святилище попадем. Два друга, перед которыми трепетала империя.
– Тебе бы книги писать. Слишком складно звучит.
– А ты слишком часто нудишь, – парировал гастанец и с хрустом потянулся на кровати. – Наши вон давно уже мысли обсасывают, кто и куда двинет, когда получат белые маски.
– Ага, слышал. Тарам в Эмпею собрался, а Клеч хочет алийских девушек трахать, пока яйца не усохнут, – съязвил Эйден, заставив Кадира рассмеяться. Вот только ему было не до смеха. – Ты разве не заметил, как мрачны наставники в последнее время?
– Заметил. «Черная чайка» последний раз только четверых дохляков привезла. И то, когда это было? Три года назад?
– Четыре, – поправил его Эйден, взглянув в календарь. – Как раз старшие далтэ покинули обитель.
– Теперь мы старшие, Эйд. Скоро и мы покинем Лабран, а им придется тут остаться, – хохотнул Кадир. – Ладно, я на кухню. Взять тебе чего-нибудь?
– Яблоко и воды, – ответил Эйден, не отрываясь от свитка. Гастанец проворчал что-то ругательное себе под нос, покачал головой и вышел из спальни. Он, как и остальные далтэ, любил вино и эль. Однако Эйден предпочитал обычную воду, а на все расспросы отвечал, что не любит, когда мысли и глаза закрыты хмельным туманом.
Но в одном Кадир оказался прав. Время действительно пролетело быстро. Казалось, еще вчера он прибыл на Лабран напуганным мальчишкой, сжимавшим в потной ладони рукоять стилета и не знавшим, что будет завтра.
Восемь лет. Восемь лет, наполненных бесконечными тренировками, болезненными травмами и убийствами. Эйден не помнил лиц тех, кого он убивал на разминках или проверяя действие очередного яда. Не знал их имен и откуда они родом. Для него они давно стали безликими куклами, на которых так удобно проверять остроту стилета. Он, не колеблясь убивал тех, на кого указывал палец наставника, вытирал лезвие об штанину и ждал следующего приказа. Лишь долгими ночами, стоя в дежурстве на стене, он задумчиво смотрел вдаль. Там плескалось море, за которым находился другой мир, ныне забытый. В этот момент в груди вспыхивало волнение и сердце начинало биться быстрее, но тренированное тело моментально реагировало на это изменение и замедляло пульс. Пусть Кадир не знал, но его слова запали Эйдену в душу. Странствовать вдвоем, выполнять контракты, стать такими Белыми масками, о которых легенды сложат не только на Лабране, но и в империи. Однако все зависело от финального испытания, и никто не знал, когда оно случится, и какие сложности ждут адептов темного бога прежде, чем они получат белую маску.
К исходу последнего месяца лета каждый из восьми далтэ получил именной конверт. Внутри него находилось письмо, скрепленное печатью Жакена Торбула. Само послание было сухим и коротким. Ни у кого не возникло никаких сомнений в том, что письма писал именно мессир Владыки. Но Эйден и Кадир, прочтя эти письма, возликовали.