– Да. Мы не были прилежными учениками, – сварливо ответил Эоген. – И всегда любили хорошую шутку. Вейталия выпороли за порчу стены. Он взял вину на себя и теперь надпись постоянно напоминает мне о нём, о нашей дружбе, о нашем бое в святилище перед ликом Владыки.
– Разве не проще стереть её, мэйстэ, и забыть.
– Проще. Но я не хочу это забывать.
– Благодарю, мэйстэ, – тихо ответил Эйден и, поклонившись, покинул кабинет. Он знал, что старик еще долго будет сидеть на своем скрипучем стуле и смотреть на стену. На Лабране сложно сбежать от прошлого. Оно всегда рядом и всегда причиняет боль. Но свое прошлое Эйден твердо решил оставить позади.
Припасы он пополнил быстро. Большая часть необходимых трав и готовых зелий лежала в серебряной шкатулке. Недостающие игредиенты Эйден взял из вещей Кадира и у Маррада с Ясаном. За день до отплытия портной из поселения на берегу принес дорожный костюм из лабранской ткани. В таком облачении ходили все Белые маски и совсем скоро Эйден понял, почему.
– Эта ткань уникальна, мэйстэ Эйден, – сказал портной. Усатый, грузный мужчина, откликающийся на имя Вэйн. – Она многослойна и необычна. В холод она сохраняет тепло, в жару охлаждает тело. Цвет, как вы видите, черный.
– Он меняется, если взглянуть под углом.
– Так и есть. При разном освещении она выглядит иначе. К тому же она прочнее всего, что производится в империи, – пояснил Вэйн. – На груди три тайных кармана для зелий. Стандартные бутылочки влезают без проблем. Капюшон, как вы успели заметить, съемный. Он не стесняет движений и не ограничивает слух. Так… Штаны плотные, в области колен ткань более жесткая. Набедренные ножны для стилета крепятся легко и быстро. Их так же можно снять, если потребуется, не потратив много времени. Здесь так же присутствуют тайные карманы… Сапоги из оленей кожи, обшиты тканью. Подошва плотная, но гибкая.
– Благодарю, – кивнул Эйден, рассматривая костюм.
– Заплечный мешок, мэйстэ. Внутри отделения для зелий, отдельное место для шкатулки…
– А это? – спросил мужчина, беря в руки небольшой бархатный мешочек.
– Для отсеченной плоти, – ответил Вэйн. – Ткань не пропускает жидкость. Любую жидкость. Для этой детали на костюме есть отдельное место. На правом бедре, мэйстэ. Крючок. Движений не стесняет, никоим образом не мешает.
– Благодарю, – снова кивнул Эйден. – Сколько я должен? Видите ли, пока контракта…
– Не извольте беспокоиться, мэйстэ, – улыбнулся портной. – За это платит обитель. У вас остались вопросы?
– Нет.
Портной собрал свои вещи и вышел из комнаты, оставив Эйдена наедине с новым костюмом и новыми мыслями.
После бессонной ночи, проведенной, как обычно, у окна, Эйден дождался рассвета, вздохнул и, закинув мешок за спину, обвел взглядом спальню, в которой жил восемь лет. Его полка и кровать были пусты, как и в первый день. Но стоило перевести взгляд на кровать Кадира, как сердце снова сдавила ледяная лапа. Покрывало бережно свернуто и лежит на подушке. На полках резные фигурки, которые Эйден решил оставить на Лабране, поняв, что прошлое будет только мешать. Свитки, книга про острова Гастана, которую Кадир любил листать, и его тренировочная рубашка, так же бережно свернутая, как и одеяло.
Скоро сюда поселят двух маленьких, напуганных мальчуганов и восемь лет они проведут бок о бок. Они подружатся, вместе сотворят какую-нибудь глупость, а потом один из них разобьет другому сердце. И тот, кто выжил, покинет Лабран, уступив место очередным напуганным далтэ.
Эйден спустился к «Черной чайке» последним. Он шел легко и уверенно, но сердце все равно дрогнуло, когда он увидел, что Костис, Микел и Фран уже стоят на пристани. Никто из них не стал ждать восемь дней. Боль прошлого гнала их с Лабрана прочь.
Рядом с ними стоял и Жакен Торбул. Как и всегда, молчаливый, строгий, с поджатыми губами и блестящими черными глазами. В руке мессир Владыки держал небольшой мешочек, чем-то похожий на тот, в который надлежало складывать жертвенную плоть.
– Сегодня вы покинете Лабран, – сухо произнес Жакен Торбул. – Покинете не напуганными детьми, а Белыми масками – верными слугами Владыки. Однако прошлое все еще беспокоит вас. Я вижу это. Прошлое гонит вас с Лабрана, а боль мертвого сердца ничем невозможно унять. Но прошлое ждет вас и там. За морем.
Мессир запустил руку в мешочек и вытащил оттуда блестящую серебряную монету с ликом Владыки на ней. Метка Тоса. Метка, обрекающая человека на смерть. Жакен Торбул задумчиво повертел монету в пальцах и резко метнул её в Микела. Обычный человек не увидел бы никакого движения. Ему бы показалось, что Микел лишь слабо пошевелился. Но Эйден видел, как тот поймал монету.