За стеной, в вагоне-кузнице, громко бухал, точно стрелял, электрический молот, обитые железом пол и стены мастерской вздрагивали в ответ, вентилятор гнал от окна прохладную струю воздуха, и она, долетая до станка, шевелила максимкины волосы и освежала лоб.
Переваливаясь на коротких загорелых ногах, сынишка мастера Генька что было духу бежал к поезду. Его догоняли двое мальчишек поменьше, запыхавшиеся и распаренные.
— Я знаю! Он там, в механической, я знаю! — крикнул Генька.
Ребята добежали до кузницы и, отдуваясь, остановились.
Около механической мастерской, в стороне, прямо на земле, стоял передвижной мотор, от него, свиваясь и развиваясь, ползли длинные резиновые трубки к рельсорезному станку. Под ставнем на шпале лежал кусок рельса и два рабочих возились над ним: приваривали к рельсу какую-то круглую трубу.
— Ну, спрашивай! — подтолкнул Геньку мальчишка поменьше.
— Да, спросишь! Отец знаешь какой: сейчас прогонит!
Генька вскарабкался по лестнице, толкнул дверь и встал на пороге. Со света он не сразу всё разобрал: стучит и гремит что-то, сыплются искры, журчит вода… Генька разглядел у станка Яшку и дальше, у соседнего станка, Максимку, стоявшего к нему спиной.
— Тебе что здесь надо? — строго спросил мастер, заметив у двери Геньку. — Ступай, ступай, нечего здесь мешать.
Генька попятился к порогу и вдруг выпалил:
— А там с перегона один начальник с погонами приехал, говорит: «Не знаете, где он работает?» А мы знаем, так и сказали. «В механической, вот где».
— Да кто приехал? Кого тебе надо?
— Они дрезиной с Игнатием Ивановичем с перегона приехали! — крикнул Генька. — Про Руднева вашего спрашивал полковник — то, вот про кого!..
Максимка растерянно посмотрел на мастера, на Яшку. Потом, решительно буркнув: «Болтает он, какой ещё полковник, некому меня спрашивать!..» — вернулся к станку.
Но мастер задержал его:
— А может, не выдумал он? — и, кивнув на висевшие в простенке часы, прибавил: — Прибери инструмент и сбегай узнай, время шестой час уже, кончать вам пора.
Максимка не спеша и тщательно, всем своим видом показывая, что генькины слова не приняты им всерьёз, обмёл стружки со станка, протёр паклей стол, долго возился у шкафчика с инструментами. Хотел скинуть спецовку, но, подумав, как был, с грязными руками, в промасленной куртке, прошёл через мастерскую, на ходу тихо сказав мастеру:
— Я схожу, узнаю, вернусь сейчас.
Яшка проводил его любопытными глазами.
Максимка увидел Геньку и ещё двух мальчишек у леса, против вагона, где живут Игнатий Иванович и Татьяна Ивановна.
А между ними, чуть наклонившись, слушая Геньку, стоял какой-то военный в фуражке, с чемоданом. То ли поворот головы, то ли движение руки, которым военный поправил фуражку, поразили вдруг Максимку, но его сразу точно толкнуло что-то. Ноги сами рванулись вперёд…
Задохнувшись, испуганно и радостно вглядываясь в военного, Максим выпрямился и, подавшись весь вперёд, наперерез, мимо волейбольной площадки, побежал к лесу. «Николай Антонович, он, неужели?.. Да нет, обознался я…»
— Николай Антонович, вы, правду вы? — не помня себя, громко крикнул Максимка.
Военный обернулся, протянул к Максимке руку и шагнул навстречу:
— Максим, ты? Он, он самый. Максимка, дружок! Здравствуй, здравствуй, братишка!.. Вот и нашёл я тебя, здравствуй!..
Разговор по душам
— …Думаете, я о своих не помню вовсе? Помню, всё помню: и как вы у нас жили, и колхоз наш, только глаза закрою, перед собой вижу… Пашке я письмо написал, а председателю нашему… — Максимка провёл рукой по лбу, — председателю нашему здешний замполит писал… Думаете, я так, с плеча рубил, когда к вам в Москву уехал? Может, я ночей не спал, как мать умерла. А после тоже не сладко: ребята у нас в классе кому десять, кому одиннадцать лет, только я один такой. Вот я и решил работать!..
Максимка потупился, замолчал.
Они с Николаем Антоновичем сидели у озера. Отражаясь, качались в воде низкие ветки ивы.
— Да… Вот как всё у тебя сложилось… — тихо сказал Николай Антонович. — Письмо твоё мне соседи, когда приехал, отдали, от Игнатия Ивановича вскоре ещё одно пришло. И вот я выбрался к тебе, чтобы обо всём узнать. Значит, работаешь, а ученье бросил?..
Николай Антонович задумчиво смотрел на Максимку.