Но не исключено, что парадайз придет на Землю еще при жизни отца Пейна. Все зависит от того, что именно он найдет в Плохом Месте. А также от того, сумеет ли он войти в Плохое Место, остаться живым и вынести в божий мир то, что найдет там.
3
Эльфы действовали вполне предсказуемо. Основная масса двинулась перпендикулярно реке, вглубь степей, разведчики рассыпались в стороны широким веером. Серый Суслик оценил численность врага примерно в сто особей. Это плохо, это, получается, не отчаянная выходка бестолковых беложопых юношей, а хорошо спланированный набег, возглавляемый опытным вождем. Если у них есть гранатометы… Да уж наверняка есть, у такой-то армии…
По расчетам Серого Суслика выходило, что к концу второй ночи эльфы найдут первые следы близкого орочьего стада. А на третью ночь в загон придет беда.
Разведчики шли по следу до полудня, затем Серый Суслик решительно повернул коня на юго-восток.
— Возвращаемся в загон, — приказал он.
Он ожидал, что Два Воробья начнет интересоваться причинами такого решения, и уже почти приготовил подходящее объяснение. Конечно, он не собирался говорить мальчику, что быстро просчитал обстановку на три дня вперед и принял сознательное решение. Добрый господин Роджер Стентон на месте Серого Суслика сомневался бы и колебался до самого заката, а то и дольше. Негоже презренному орку быть разумнее своего доброго господина.
Серый Суслик представил себе Роджера Стентона верхом на лошади, в самом дальнем конце Запретного Пастбища, и рассмеялся.
— Чему ты смеешься? — спросил Два Воробья.
— Смех без причины — признак дурачины, — ответил Серый Суслик.
Два Воробья насупился и ничего не ответил. Он подозревал, что Серый Суслик, произнося эти слова, имел в виду что-то сложное, но что именно — Два Воробья никак не мог понять. Это его злило.
Они ехали до самого заката, при этом почти половину пути проскакали рысью. Серый Суслик торопился.
Заночевали они на Лысой Горе, на самой вершине. На всем Запретном Пастбище это лучшее место для ночлега, здесь нет высокой травы, в которой так любят прятаться беложопые оборотни, да и гранаты эльфийские летят вверх хуже, чем вниз. Впрочем, если эльфы пустят в ход гранатометы (не приведи Никс), удобная позиция вряд ли спасет.
Они не стали разводить костер, Серый Суслик решил не рисковать. Ночью огонь виден издалека, особенно если он разожжен на вершине горы. Если первым следом орков, замеченным эльфами, станет этот огонь — будет очень плохо, души родичей, убитых и съеденных по вине разведчика, станут являться Серому Суслику каждую ночь, пока не утопят его душу в омуте безумия. Лучше обойтись без этого. Серый Суслик был почти уверен, что путь эльфов пролегает далеко за горизонтом, но он допускал, что может ошибаться. Никс не любит самонадеянных глупцов, уверенных в собственной непогрешимости.
Они достигли обитаемых мест во второй половине дня, когда солнце уже начало клониться к закату. Вначале на горизонте показалось коровье стадо, пастух помахал разведчикам рукой, они тоже помахали в ответ. Некоторое время Серый Суслик размышлял, не стоит ли сделать небольшой крюк и предупредить пастуха о грядущей беде, но потом решил этого не делать. Не стоит терять время, сейчас самое важное — предупредить доброго господина Роджера Стентона. А вернее, не предупредить, а доложить, и смиренно ждать распоряжений. А все остальное — в воле Никс и, частично, Фортуны.
Когда они въехали в поля, Серый Суслик погнал лошадей рысью, он решил, что лошади выдержат остаток пути в таком темпе. Однажды им встретилась незнакомая женщина, она несла воду в двух ведрах, и когда они поравнялись, Серый Суслик крикнул:
— Эльфы идут!
Но она, похоже, не расслышала.
Они прибыли в загон за час до заката. По расчетам Серого Суслика, это был предпоследний закат до того, как в их стадо придет беда.