— Ёган, где шляешься?!
— Так я не шляюсь, я коней седлал, — тут же появился Ёган.
— Оседлал?
— Готовы уже.
— Так поехали.
Солдат забрал у настоятеля письмо и спрятал его в кошель, потом произнес:
— Прощайте господин аббат.
— Стойте, — сказал настоятель.
— Ну, что еще?
— Обещайте мне, что не будете делать глупостей, слышите? Никаких глупостей. Как бы не было больно, держите себя в руках.
— Я постараюсь.
— И вот еще, — настоятель достал из рукава письмо, — передадите его нашему епископу. Он вас ждет, он заинтересован в вас.
Волков взял письмо и тоже спрятал его в кошель. Ёган помог ему забраться на коня. И уже сидя на коне, солдат спросил:
— Аббат, а вы знали, что мне откажут?
— Наверняка не знал, но догадывался.
— Причина?
— Настоящая причина — оставить вас здесь, чтобы вы были зависимы, не давать вам все сразу. А видимая причина — это Гирши. Я знал, что Гирши не оставят без ответа ваши действия.
— Гирши? Эта семейка ростовщиков из Креденбурга?
— Да, они. Чертовы безбожники, — он тут же осенил себя святым знамением. — Менялы из Креденбурга. Они удобно расселись во многих городах и в Байронгофе, и в Райсбурге. Они главные финансисты дома Ренбау. Я знал, что они не простят вам того, что вы выпороли на площади их щенка, но это бы они пережили, а вот то, что вы отняли у них деньги — такого они не прощают.
— Какие деньги? — не понял Волков.
— Трактир. Вы же отобрали у них очень выгодное дело, а за такое эти безбожники спуска не дадут. Уж поверьте.
— Это всего лишь повод, — сказал коннетабль.
— Это всего лишь повод, — сказал аббат.
У Волкова опять перехватило дыхание. Он понял, насколько прав аббат и снова схватил себя за горло левой рукой.
— Успокойтесь, у вас будет удар и вам придется остаться тут надолго.
— Да, вы правы, вы правы, мне надо успокоиться.
— И помните, ничего страшного не произошло. Если решитесь, езжайте в Вильбург, к ночи будете там. А еще день пути и будете в Шреенбурге. И вы получите там все, что заслуживаете. И герб, и должность, и почет.
— Я подумаю, но не могу обещать, что поеду, — ответил солдат аббату.
— Я и не требую обещаний. Просто знайте, что вас там ждут.
Коннетабль Рютте поклонился и поехал в замок.
⠀⠀
Все рухнуло. Волков это отчетливо понимал, барон никогда не выдаст свою дочь, какой бы она не была, какая бы молва за ней не ходила, за простолюдина. Да и сама Ядвига скорее с башни прыгнет, чем согласится на неравный брак. А значит, ни жены, ни приданого нет. А значит, прощай феод, мужики, дом на холме, луга и конюшня. Как он умудрился за столь короткое время разозлить двух главных сеньоров на всем верхнем правобережье? Двух герцогов, двух курфюрстов. Да уж, умудрился. Но, честно говоря, виноватым он себя не считал. И в первом случае с поединком, и во втором случае — с трактиром. Он поступал честно, открыто и справедливо. И дуэлянт курфюрста Ребенрее, и сопляк из рода ростовщиков, банкиров Ренбау — оба получили то, что заслужили. Но сути это не меняло. Все рухнуло. Если бы не письмо к епископу и вексель, что лежал у него в кошельке, который оставил ему купец, да еще золото, что обещал ему барон, то хоть ложись и помирай. Теперь же он с чистой совестью мог потребовать золото у барона, так как свою часть сделки он выполнил. А прекрасная госпожа Ядвига… Ну, что ж, так навсегда и останется его мечтой. Если, конечно, не взять ее под мышку и не увести к епископу. Такая мысль то и дело посещала голову Волкова. А Ёган не болтал, как обычно, ехал молча, видя, что господин черней тучи.
Так и ехали, молчали. И только когда подъезжали к Малой Рютте, солдат произнес первую фразу за всю дорогу:
— Приедем в замок — собирай вещи, запрягай телегу. Мы уезжаем.
Ёган хотел было спросить: «Что, опять уезжаем?», но у него хватило ума промолчать и задать другой вопрос:
— Далеко? Корм коням брать?
— Едем в Шреенбург. Два дня пути.
— Значит, далеко, — сказал слуга.
Солдат молчал, ничего не хотел говорить, он чувствовал, что Ёган его жалеет, и это было особенно неприятно. Герою и победителю вурдалака чужая жалость не к лицу. Не хотел он ничего отвечать, и видеть никого не хотел. Особенно не хотел видеть госпожу Хедвигу. Еще недавно он с важным видом стоял в ее покоях и рассказывал о скорой свадьбе. Напыщенный дурак, которого поставили на место, безродный выскочка, возомнивший о себе, как он теперь мог с ней даже взглядом встретиться! Да и барона тоже он не хотел бы видеть. Получилось, что барон не смог выполнить свои обязательства. И Волкову не нужны были объяснения и упреки барона, что солдат, мол, сам во всем виноват. И всех людей, что жили в замке, с их верой в него и их сочувствием. Он обошелся бы без всего этого. Сегодня он ничего не чувствовал кроме позора, а позору не нужны свидетели. Солдат надеялся, что просто заберет семь цехинов у барона и, не прощаясь ни с кем, покинет замок.