Но, как и всегда, с тех пор как он приехал в Рютте, все пошло совсем не так.
Как только он въехал в замок, к нему подбежал стражник с ворот и быстро сказал:
— Господин, дочь барона сбежала. Барон с сержантом поехали ловить, за вами собирались посылать, да видно забыли.
— Сбежала? — удивился солдат. — Когда?
— Утром на заре. Велела седлать свою лошадь, ей оседлали, и она выехала со двора, а за стеной ее ждал какой-то человек верхом.
Коннетабль сидел, какое то время молча смотрел на стражника, а потом вдруг заулыбался:
— Вот хитрая дрянь.
Он вспомнил свою последнюю встречу с госпожой Хедвигой. Вспомнил их разговор и удивился тому, как искусно она притворялась. Она уже тогда решила бежать, но вела разговоры об отдельной спальне. О Боже, какой же она была хитрой!
Делала вид, что готова к замужеству, а сама, наверное, уже планировала побег. Хитрая, хитрая тварь, ничего кроме плети не заслуживающая. Волков сжал плеть так, что костяшки пальцев побелели. Наверное, смеялась над ним про себя, и тут же говорила с ним о его хромоте и замужестве и отдельных покоях. Солдата колотило. Единственное, что его немного успокаивало, так это то, что эта распутная женщина сбежала, окончательно опозорив себя, вместо того, чтобы досидеть в своей башне и с радостью узнать, что Волкову отказано в рыцарском достоинстве. Да, это его позабавило, чуть приподняв настроение.
— Эта распутная перехитрила сама себя, — он даже засмеялся. — И черт с ней.
— Верно, говорите, господин, на кой ляд она нам сдалась такая, — добавил Ёган.
Это он сделал зря.
— Прикуси язык, олух, — сквозь зубы зашипел солдат, — иначе… — он показал слуге кулак.
Он снова попал в объятья ярости. Спрыгнув с коня, пошел в свою башню, и по стене оттуда в покои сбежавшей госпожи. Дверь была не закрыта, он вошел и с удивлением нашел там служанку госпожи Франческу. Волков был уверен, что госпожа не могла уехать без своей верной служанки, а оказалось, что могла. Второй раз за день солдат чуть-чуть порадовался. Служанка сидела у окна перед кучей платьев и другой женской одежды, она была простоволоса и растрепана, лицо ее распухло от слез, служанка тихо выла, прижимая к лицу нижнюю рубаху своей госпожи. Она бросила на вошедшего короткий взгляд, и продолжила выть. Солдат подошел к ней, крепко взял за волосы и заглянул в лицо и спросил:
— Что, кинула тебя твоя госпожа?
— Это все из-за тебя, — заорала Франческа и попыталась встать.
Но солдат крепко держал ее волосы в кулаке:
— Не взяла тебя значит, больше тебе не целовать ее ног.
— Что б ты сдох, — визжала служанка, — это ты во всем виноват, ты.
Она снова и снова пыталась встать, но он опять не давал ей этого сделать. Она попыталась даже бить его по ноге, по-бабьи, не больно даже. Тогда он просто швырнул ее в кучу тряпок и пошел прочь.
— Ответишь, за все ответишь, — неслось ему в спину.
Он вдруг обернулся и негромко заговорил, но говорил он так, что служанка сразу затихла, словно подавилась криком своим.
— Молчи лучше, — говорил солдат, — с огнем играешь, я о тебе не забыл, я знаю, что ты о вурдалаке знала! Знала и молчала, пока он тут людей жрал! Вот велю на дыбу тебя отволочь, а госпожи-то твоей нет больше, кто тебя из подвала вызволять будет? — он помолчал. — Она ведь со вторым кровососом уехала? С ла Реньи? Ушел значит от меня людоед? Где ж он прятался, неужто в одной могиле с сыночком барона? Надо было проверить ее мне. Не додумался сразу.
Франческа с ужасом смотрела на солдата и молчала, продолжая прижимать к лицу рубаху госпожи. А солдат вдруг понял что прав, что угадал все и тут же почувствовал облегчение. Гора с плеч, да и только. Он вдруг понял, что не было в этой Богом забытой дыре у него ничего. Ничего! Ни невесты, ни земли, ни синьоров. Он мог уже сегодня собраться и уехать отсюда. Уехать и быть счастливым. От этой мысли ему стало спокойно на душе, и он произнес:
— Сжечь бы тебя надобно, тварь, да недосуг мне. Катись куда хочешь.
Волков шел вниз по лестнице и был уже почти спокоен. Он собирался сесть в донжоне за большой стол, взять пиво и ждать, пока не приедет барон. Затем забрать у него деньги и уехать, ловить госпожу он уж точно не собирался. Единственное, кончено, он бы хотел прихватить ла Реньи, но, скорее всего, ла Реньи был также опасен, как и сынок барона, поэтому встречаться с ним у солдата никакого желания не было как не было и болтов с серебряным наконечником, но в этот день его планы рушились один за другим. Едва перед ним была поставлена большая кружка пива, как в донжон вошел стражник с мальчишкой и сказал: